Я боюсь мошек

Моя обвинительная речь разом прервалась. Я вдруг обнаружил Ларье. Увидев его, я понял, почему не нашел его раньше. Я искал кого-то, кто лежит, он же стоял. Да, стоял, опершись на ствол дерева. Но при этом его ноги не касались земли! Он повесился на веревке, которой была подвязана сломанная нога. Повесился! Видя, что я не отвечаю на его вызовы, и думая, что я погиб, он не вынес этого удара. Жизнь стала невыносима для него, и он решил уйти в страну вечной ночи.

Я поспешил перерезать веревку. Ларье упал на влажную траву. Я стал на колени и приложил руку к его сердцу. Полное молчание. Кончено, свободен, финиш!

Мной снова овладел гнев. Я ощупал свой карман, полный ампул. Я принес ему лекарство, спасение… Если бы он продержался еще час, он был бы спасен. Вот шутки случая! Мы забыли сверить время на часах наших судеб!

Я почувствовал слезы на ресницах. Все это было слишком глупо, идиотски чудовищно!

— Ларье! Ты слишком настрадался, бедняга… Это несправедливо! Кто оценит это теперь, скажи?

Безжизненное тело было еще теплым. Лицо было скрыто темнотой. Теперь-то он знал, бедный парень! Да, он знал все! И это помогало ему схватить суть ситуации. Он должен видеть вакцину у меня в кармане и оценить юмор случившегося.

Я постоял с минуту неподвижно, не зная, как поступить. Потом я сказал себе, что должен оставить труп моего приятеля там, где он есть. Его, конечно, найдут еще до рассвета. Если я буду достаточно ловок, то нашедшие поверят, что это он виновник покушения! Достаточно унести костыли и кусочки дерева, которые поддерживали его сломанную ногу.

Все подумают, что он сломал ногу, убегая, и повесился, что-бы избежать поимки.

Да, черт бы меня подрал! А в это время драгоценный Сан-Антонио возьмет ноги в руки и прогуляется в сторону Запада!

Я собрал все деревяшки, помогавшие несчастному, и пошел, держа их под мышкой как фагот. Потом я, поразмыслив, пришел к заключению, что рация докажет следователям, что Ларье был не один, и вернулся за ней. Нагруженный всем этим, я направился к охотничьему домику. Но что-то не давало мне покоя. У меня как бы испортилось зажигание, а, может, это барахлила свеча в моторе?

Я сказал себе, что труп Ларье опознают. Поймут, что это французский секретный агент, и предпримут ответные действия. Нет! Я плохо все рассчитал. Нельзя, чтобы его нашли.

Я еще раз вернулся к телу. Теперь я должен был тащить этот груз на себе. Я схватил его за талию и закинул себе на плечо броском, который заставил бы побледнеть от зависти любого тяжелоатлета. От веса моего груза я пошатывался.

Где лучше всего схоронить моего товарища? Нечего размышлять: лучше болота кладбища не найти! Тогда в путь!

* * *

Мне потребовалось немало времени, чтобы достичь этих мокрых мест. От чудовищной усталости я стучал зубами. Я выбрал место, где водяные растения были особенно густы и пристроил покойника туда. Потом я положил сверху костыли, чтобы он не мог всплыть. Пройдет всего несколько дней, и уже никто не сможет его опознать. Тем более, что прежде, чем похоронить Ларье, я вытащил у него фальшивые документы, чтобы еще более усугубить тайну.

Я забросил рацию подальше и постоял с минуту над тинистой могилой, над которой вместо хризантем рос камыш.

Глава XII, в которой, несмотря на размеры моих плеч, мне не по себе.

В стороне дорожного поста движение становилось все интенсивнее. Итак, пришло время спустить шлюпки на воду, не занимаясь больше женщинами и детьми!

Я думал было пойти лесом, но это было бы неразумно. Преследователи должны были неминуемо обнаружить то, что осталось от Рыжика, и малышка Фрида (в немецких романах всех девчонок зовут именно так) наверняка заявила им, что, хотя я и чемпион по любви во всех весовых категориях, но в обращении со своим будущим родственником явно перешел всякие границы.

Нет, лучше поискать удачи в другом месте. Я перешел дорогу и обошел холм с другой стороны. Это шел не человек, а призрак! Если бы вы спросили меня, сколько будет дважды два, мне пришлось бы некоторое время искать приблизительный ответ. Я был вычерпан до дна. Изнеможение сделало меня просто бесчувственным. Плевал я на все! Я шел, потому что когда-то принял такое решение, и ему продолжали механически следовать мои мускулы.

Я не думал больше о Ларье. Точнее, если и думал, то в высшей степени равнодушно. В конце концов, ему хорошо там, где он теперь. Лучше уж кутить на том свете, чем заниматься подобным ремеслом.