Я боюсь мошек

Я попытался восстановить в памяти симптомы, наблюдавшиеся у тех, кого заразил Ларье. Старик говорил о потении и удушье. Он не упоминал ни о головокружении, ни о тошноте.

— Ларье!

Ответом мне был жалобный вздох.

— Плохо дело?

— Не слишком хорошо.

— Вы выпили виски?

— Да.

— Я думаю, у вас это от высоты… К тому же вы находитесь в тесном пространстве… Откройте вентиляционное окошко в левой стенке вашей кабины.

Прошла минута. Я не осмеливался задать вопрос о его делах. Наконец, он сказал:

— Мне немного лучше, Сан-Антонио. Мне кажется, вы были правы: виновата нехватка воздуха…

Я не смог сдержать глубокого вздоха.

— Вот видите! Не нужно терять присутствия духа, старина. Потерпите еще полтора часа, и мы будем на месте.

Я догадывался, что мой голос был последней нитью, связывающей его с миром.

— Поговорите со мной, Сан-Антонио, — попросил Ларье. — Мне хочется открыть люк и выпрыгнуть без всякого парашюта!

— Не говорите ерунды, Жан! Не надо разбивать компанию! Вы напомнили мне старую шутку об одном типе, который прыгал с парашютом в первый раз. Он спросил у своего приятеля:

— Что делать, если зонтик не раскроется?

— Тогда ты можешь потребовать, чтобы тебе выдали другой, — ответил тот.

Я не ожидал, что Ларье засмеется. Шутка была неважной, к тому же, чтобы развеселить парня со смертью на плечах, нужно было обладать чертовским чувством юмора. Тогда, чтобы прервать молчание, я принялся молоть всякую чушь.

От непрестанной болтовни у меня пересыхало в горле, и, чтобы промочить его, я время от времени использовал отличное средство из своей бутылки.

Когда, почувствовав себя вконец измотанным, я замолк, светящийся циферблат часов сказал мне, что до цели нам оставалось только пятнадцать минут.

— Как мы будем поддерживать связь на земле? — внезапно спросил Ларье.

Не ломайте себе голову, у каждого из нас есть переносная рация. Ваша лежит под парашютом, не забудьте надеть ее на шею перед тем, как прыгать.

— Прекрасно!

Самолет продолжал лететь на большой высоте. Я подумал, что радары наверняка засекли нас… Однако наш опытный пилот казался совершенно спокойным.

Он обернулся ко мне и дал команду надеть парашют. Я передал приказ Ларье:

— Подготовьтесь… Мы на подходе.

Сам я натянул сбрую и проверил крепления. Мне предстояло впервые шагнуть в пустоту, и это немного пугало. Мне объяснили, как пользоваться этим зонтиком, но, даже все прекрасно поняв, я испытывал некоторую робость. Как будто нашу программу составлял какой-нибудь шутник. Сейчас раздастся команда «Срочный спуск!», а потом «Расправить перья!»

Я бросил взгляд вниз. Местность под нами была лесистой, однако вдалеке простиралась равнина с мягкими складками холмов.

Пилот поднял руку.

Я приказал Ларье:

— Внимательно посмотрите на часы! Ваш прыжок ровно через две минуты. А теперь снимите шлемофон, и до скорого свидания на земле!

— Удачи! — сказал он.

Итак, с этим было покончено. На время мы оказались отрезаны друг от друга. Я подошел к люку, который был сделан специально для этого случая, и открыл его. Поток ледяного воздуха с ревом ворвался в кабину. Я не отрывал глаз от секундной стрелки часов.

До прыжка Ларье оставалось всего тридцать секунд. Было решено, что я прыгну следом.

Я скосил глаз на бесконечность, открывавшуюся в квадрате под моими ногами, и подумал о старушке Фелиси, которая, должно быть, мирно спит в пансионе «Мимоза»…

Оставалось десять секунд. Я начал медленный отсчет:

— Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре…

Вдруг что-то белое вывалилось из самолета, как навозная куча. Ларье открыл люк раньше, чем следовало. Над ним появилось нечто похожее на белое знамя, раздался хлопок, знамя распрямилось, надулось… Что ж, с ним все было в порядке.

Я сдвинул ноги, закрыл глаза, сжал пальцы на кольце парашюта — и привет! Меня ждали великие пространства!

Вы не можете представить себе, до чего это было здорово! Мне казалось, что я иду по звездному небу, перешагивая через планеты… Как будто Земли больше не было, и я был обречен вечно скитаться по этой обволакивающе мягкой бесконечности.

Глава IV, в которой, вновь обретя жизнь, я отправляюсь на поиски смерти.

Пилот нашего самолета объяснял:

— Вы медленно досчитаете до шести, а потом дернете за кольцо парашюта.

Однако, наслаждаясь состоянием человека-птицы, я совершенно утратил способности к счету. Внезапно в голову мне пришла мысль, что, если не выпустить парашют, то недолго что-нибудь вывихнуть себе при приземлении. Я дернул за кольцо, которое должно было обеспечить мне радости планирующего полета. При этом не произошло решительно ничего, и я продолжал лететь вниз с легкостью булыжника. У меня потемнело в глазах! На мгновение я представил момент приземления. Ребята, в этом не было ничего смешного! Ведь в тот момент я находился не на земной, а на небесной дороге!

— Да, — подумал я, — кажется, я знаю парня, который сейчас отправится к воротам, где стоит святой Петр.

— Тук-тук!

— Кто там? — спросит его бородач.

И я пропою ему под аккомпанемент арфы: