Я болею за «Спартак»

...Абалаков находит на северной стороне вершинного гребня выходы скал. Он складывает из камней небольшой тур, кладет в него консервную банку с запиской о восхождении. Вынимает альбом и делает наброски горных цепей и ледников. Затем спускается по вершинному гребню к Горбунову, пытающемуся побелевшими от мороза пальцами фотографировать и определить по приборам точное расположение ближайших вершин.

В наступающей темноте альпинисты пускаются в обратный путь. Блики лунного света уже лежат на фирновых полях, когда Абалаков и Горбунов достигают двух одиноких палаток — лагеря «6900». Они вернулись победителями, и радость победы помогает им превозмочь усталость.

Гетье, считавший, что они заблудились или замерзли, услышал шуршание снега под стальными шипами шекельтонов и голос Горбунова:

— Вершина взята, ноги целы!

Но когда альпинисты разулись, оказалось, что пальцы ног у Горбунова отморожены.

Абалаков принимается оттирать их снегом. Он трет долго и сильно, но его старания ни к чему не приводят. Он помогает Горбунову залезть в спальный мешок и ложится с ним вместе в одной палатке, чтобы было теплее.

Восхождение завершено... Нет, не восхождение, а первовосхождение.

Еще не раз поднимутся советские альпинисты на пик Коммунизма, еще не одна записка с датой и фамилиями участников ляжет в небольшой каменный тур рядом с запиской Абалакова. Возросшее мастерство советских альпинистов позволит им выбирать не самый легкий, а самый интересный, иными словами, самый трудный путь. Но в летописях советского альпинизма золотыми буквами будет вписано имя Абалакова, первовосходителя.

И так на всех путях, которыми идет человечество...

Тысячи кораблей ежегодно бороздят океан между Европой и Америкой, в любом туристском агентстве можно приобрести билет на кругосветное плавание — были бы деньги, — но через века дошла до нас слава первооткрывателей — Колумба и Магеллана.

Семь дрейфующих станций в Северном Ледовитом океане посылают свои радиосигналы на Большую землю, в праздничные дни летчики запросто «привозят» зимовщикам свежие фрукты, письма и подарки от родных, но имена первых смельчаков, пустившихся в неизведанный дрейф, имена Папанина, Федорова, Ширшова и Кренкеля никогда не забудутся.

Такова награда за дерзание и отвагу, за высокое стремление к неизвестному...

На другой день утром альпинисты начали спуск.

Миновали фирновые поля, по узкому гребню вышли к лагерю «6400». Но как быть дальше? Удастся ли Горбунову с отмороженными ногами и Гетье, пролежавшему четверо суток с сердечным припадком, спуститься по ребру в лагерь «5600»? И как будет полуслепой Абалаков один страховать двух своих товарищей на крутых и ломких скалах шестого и пятого «жандармов»? Каждый из них знал, что это невозможно, но скрывал свои опасения.

Какова же была их радость, когда, приблизившись к лагерю «6400», они увидели у палаток Цака, Нишана и Зекира с продовольствием и медикаментами! Они поднялись в лагерь за полчаса до штурмовиков. Помощь — нет, не помощь, а спасение пришло вовремя.

Следующий день пришлось остаться в лагере, чтобы хоть немного набрать сил. Кроме того, Абалаков, бывший при взятии вершины в слишком светлых очках, почти ослеп.

6 сентября начали спуск по ребру. Горбунов шел в связке с Абалаковым, Гетье — с Цаком.

7 сентября штурмовики вернулись в ледниковый лагерь.

14

Возвращение. — Поход на обсерваторию на леднике Федченко.

Восхождение окончено. Мы уходим, покидаем место, где прожили месяц, где испытали много тревог и много радости.

Укладываем вещи, свертываем палатки. На большом камне возле лагеря высечены две надписи. Одна говорит о славной победе советских альпинистов. Под гербом республики Советов высечены слова:

ВЫСОЧАЙШАЯ ВЕРШИНА СССР

высотой 7495 м.

взята 3/IX—1933 г.

Другая обнесена траурной каймой:

При подготовительной работе погибли

Альпинист Н. А. Николаев, 30 лет.

и носильщик Джамбай Ирале, 20 лет.

Я пишу краткий отчет о восхождении, кладу его в жестяную коробку из-под кинопленки, тщательно заклеиваю изоляционной лентой и закладываю в тур на большом камне.

Абалакова нет. Этот «львенок», как его называл Горбунов, этот «человек-машина», как характеризовал его Гущин, вернувшись вчера вечером в лагерь после шестнадцатидневного восхождения, сегодня с утра решил «сбегать на соседний хребетик», чтобы сделать оттуда кое-какие наброски. «Хребетик» этот высился над нашим лагерем восьмьюстами метров отвесной скалы.

Наконец караван готов. Горбунов надевает валенки. Для него и для Гетье оставлены под верх лошади. Мы помогаем нашим больным взобраться на седло и трогаемся в путь.

Идем очень медленно. Лошади изнурены беспрерывной двухмесячной работой, ноги их сбиты в кровь и изранены острыми камнями. Они часто спотыкаются и падают. Приходится помогать им, тащить их вперед по серакам и морене.