Я больше тебе не враг (СИ)

Она наверняка думает, что я спешу к этой Марии, а на самом деле, мне просто тяжко находиться с ней по одной крышей.

Я возвращаюсь в офис, хотя до закрытия остается всего час. Нахожу себе дело, чтобы отвлечься от тяжких мыслей, а потом звонит Стеф.

Вот на его звонок я отвечаю моментально.

— Ну, что? Нашел? Проверил?

— Нашел, проверил.

— И? Не томи!

— Ты не папаша… но у меня звездец какие новости.

* * *

Таисия

Кирсанов, как всегда, к делу подходит обстоятельно и решает заняться моим изможденным состоянием.

Витамины — это цветочки. На следующий день с самого утра приезжает служба доставки. Со своего балкона я наблюдаю за тем, как выгружают коробки с продуктами. Кажется, их столько, что хватит прокормит роту солдат, а не одну беременную женщину. Я и до этого не голодала — была обычная еда, без изысков и особого разнообразия, а тут привезли фрукты, овощи мясо, рыбу — это то, что я смогла разглядеть по упаковкам, что в остальных коробках не известно, но уверена все полезное и самое лучшее. На меньше Макс вряд ли согласится, ведь речь идет о его ребенке. Не обо мне — я просто инкубатор для его потомства.

Еду доставили, но сам он так и не появился. Наверное, был занят кем-то другим, какой-то неведомой Марией, звонившей ему вчера вечером. Потому и но ночь не остался, уехал к ней…

Лучше об этом не думать, потому что становится совсем горько.

А с другой стороны…Ну чего я хотела от обиженного мужика в самом расцвете сил? Что он будет страдать? Ронять слезы над моей фотографией и заниматься рукоблудием, потому что все остальные женщины мира для него потеряют привлекательность?

Как бы не так! Кирсанов из тех, на кого облизываются все самки в зоне видимости. Спонсор мокрых трусов, мать его.

Да, я злюсь! Так злюсь, что словами не передать, хотя не имею на это никакого морального права. И сердце болит, хотя не должно. И жить не хочется, хотя, казалось бы, с чего?

Усилием воли отгоняю от себя мысли о Максиме и его новой пассии. Или, может, новых пассий? Кто сказал, что эта Мария единственная и неповторимая?

Черт… Не думать. Просто не думать об этом и все.

На обед у меня у меня наваристый куриный суп, тушеные овощи и рыба. Не знаю, кто из моих конвоиров готовил, но он явно неправильно выбрал профессию — с таким талантом ему бы работать где-то в ресторане, а не заниматься охраной неугодных беременных дурочек.

Еда, это еще не все.

После обеда меня буквально в принудительном порядке вывели на прогулку. Пришел охранник и отдал короткое распоряжение:

— Одевайся на улицу.

Дождался за дверью, пока я, ворча и недоумевая, напялила на себя одежду, и проводил вниз.

— И куда дальше?

— Куда хочешь.

Я непротив размяться, поэтому сначала прошлась по дорожке вокруг дома, потом, убедившись в том, что никто не собирается меня останавливать, углубилась в лес.

Было прохладно, а я не взяла варежки, поэтому очень скоро у меня замерзли руки, и я принялась на них дышать, пытаясь отогреться. В этот момент ко мне молча подошел тот же самый охранник и протянул кожаные перчатки. Мужские, большие и неудобные, но теплые.

Кажется, указания Кирсанова поменялись, потому что теперь меня не просто сторожили, но и следили за моим комфортом. Просто курорт какой-то, санаторий принудительного отдыха и лечения имени Бывшего Мужа.

Такая себе шутка. Я невесело усмехнулась и, сделав еще кружок, направилась обратно к дому. Кстати, то дерево, по которому мне в прошлом удалось перебраться через стену, исчезло. Жаль, возможно снова предоставился бы шанс попробовать.

Вечером ужин, а потом я снова в своей комнате-камере. Но теперь добавились развлечения — мне принесли коробку с новыми книгами. Детективы…как я люблю. Надо же, Кирсанов еще помнит об этом… Лучше бы забыл, и о книгах, и обо мне. Может тогда и я смогла бы отпустить, не вспоминать, а и не мучаться, представляя, как он проводит вечера с кем-то другим, как улыбается кому-то, как называет по имени, рождая волну мурашек.

Повезло этой неведомой Марии. А может, и не только ей.

Ночью начинается дождь, и я не могу заснуть. Стою у окна и чего-то жду: вспышки фар у ворот, скрипа двери, знакомых шагов. Сама себе кажусь жалкой и глупой, потому что сколько бы я тут ни стояла, он не придет. Ему есть чем заняться.

На утро на лес опускается туман, такой плотный, что соседние деревья кажутся размытыми, а те, что подальше — и вовсе похожи на призраков. После завтрака я выхожу на прогулку и долго брожу в молочном мареве. Вокруг ни души, птицы молчат, и даже ветер боится потревожить безмятежную мглу.

И в какой-то момент становится страшно. Мне, вдруг кажется, что я осталась совершенно одна на всем свете, что больше никто и никогда не посмотрит в глаза, и не возьмет за руку, что я буду до скончания своих дней бродить в унылом тумане.

Беременная паника, мать ее. То еще удовольствие.

От жути мороз по коже и легкие отказываются втягивать кислород, поэтому я спешу обратно к дому. И пока его темный силуэт не выступает из мглы, не могу успокоиться.