Я бриллианты меряю горстями

Ему почему-то казалось, что в день знакомства волосы у Дины были выкрашены в ярко-желтый цвет, а глаза были карими. Оказалось, что она шатенка с серыми глазами. Темные очки были заведены на лоб и придерживали чуб мальчишеской короткой стрижки. Черная майка, плотно облегая тело, оставляла открытыми шею, плечи и руки. Легкие спортивные брючки, расклешенные книзу, подчеркивали обтекаемую, как у подводной лодки, фигуру. Дина сидела на столе и разговаривала по телефону. Увидев Геру, она кивнула и пальцем показала на стул.

Гера сел и стал рассматривать пепельного цвета стены, на которых висели листы с фразами и картинками. У самой двери болталась на веревочке жестяная банка из-под колы с прорезью, и над ней надпись: «Коль глядишь на штуку эту, не скупись, клади монету».

Дина положила трубку. Гера опустил в прорезь шайбу от винта – монеты в кармане не оказалось.

– Ты за визиткой? – спросила Дина, словно читая его мысли. – Кофе выпьешь?

Гера все пытался поймать ее взгляд, но безрезультатно. Дина старательно отводила взгляд.

– Как поживает твой прибабахнутый братец? – спросил Гера, не очень уверенный в том, что этот вопрос не обидит Дину.

– Прекрасно… Сколько тебе ложек сахара?

– Одну… Ты всегда жила с ними?

– Нет, только третий год… Садись за мой стол.

– А раньше где?

– Раньше я жила с отцом в своей квартире. А когда отец умер, я переселилась к мачехе.

– Зачем?

– Ты у меня интервью берешь?

– Мне просто интересно, по своей воле ты насилуешь психику или по воле рока.

– По воле рока… Мачеха сама предложила мне прописаться у нее, а мою квартиру продать. И я согласилась.

Гера взглянул на Дину с некоторым испугом.

– Надо же, какое мудрое решение!

– Старший сын мачехи заболел лейкемией. И ему нужны были деньги для лечения за границей, – пояснила Дина. – Правда, потом выяснилось, что он ничем не болел, а просто захотел жить и работать в Германии.

– Понятно. Значит, у них это наследственное. Как это назвать… Подонкизм? Сволочизм? Или скотиния? И что дальше?

– Дальше? – переспросила Дина и обняла себя за плечи, словно ей стало зябко. – Дальше будет вот что – старший закрепится в Германии, и мачеха с младшим переедут к нему.

– А квартиру оставят тебе?

– Они оставят мне комнату. А все остальное продадут.

– В итоге ты окажешься в коммуналке?

– Скорее всего на улице… Ладно, хватит о грустном. Держи свою визитку!

Гера щелкал пальцем по картонному квадратику и вспоминал высокую сухощавую женщину.

– Хочешь, я ее припугну?.. В каком-то кино это уже было. Ты скажешь мачехе, что я покупаю твою комнату. В ней будет склад краденых вещей, наркотиков и регулярно будут проходить сходки воров.

Наконец Дина взглянула на Геру. Черт возьми, она что-то не так понимала! Настороженность и подозрительность в ее глазах были столь откровенны, что даже лицо стало неузнаваемым.

– Припугнешь? – медленно повторила она. – Нет, спасибо. Я как-нибудь обойдусь без твоих услуг. Я не продам свою комнату. Этого не будет, понятно тебе?

– Понятно, – ответил Гера. – А разве речь шла о ее продаже?

– Не знаю, – уклончиво ответила Дина.

– Чудная ты какая-то, подруга, – подытожил Гера, отхлебывая остывший кофе. – Позвонить от тебя можно?

– Ты хочешь звонить Назаровой?

– Да, я обещал.

– Ее сейчас нет дома. Позвони вечером.

– Правда? – удивился Гера. – А ты откуда знаешь?

– Я звонила ей вчера. Мне нужна была кое-какая информация от ее приятеля… бывшего сотрудника уголовного розыска… Вот, если хочешь, почитай. Я поставлю эту заметку в завтрашний номер на первую полосу.

Она взяла с краю стола листок и протянула его Гере. С чашки, которую он держал в руке, сорвалась коричневая капля и шлепнулась посреди листа.