Я бриллианты меряю горстями

Похоже, что она боялась заходить в этот «Стройгаркооп» одна. Мысленно чертыхаясь, Гера вышел из машины. На лестничной площадке было прохладно и пахло плесенью. Они медленно поднялись на второй этаж. Гера, обернувшись, вопросительно посмотрел на Дину.

– Пятая комната, – шепнула она.

Гера, выплюнув жвачку, быстро дошел до конца коридора. В нем было всего три двери, и все без номеров.

– По-моему, это нехорошая шутка! – крикнул он, выглядывая наружу из торцевого окна. Внизу была свалка строительного мусора.

Гера обернулся. Дина стояла в противоположном конце коридора. Приоткрыв крайнюю дверь с цифрой «5», намалеванной кирпичом, она заглянула внутрь и спросила:

– Разрешите к вам, Римма Фаизовна?

Гера кинулся к двери. Все гневные слова, которые он готовил Назаровой, подкатили к горлу и навалились на язык. Оттолкнув плечом Дину, он ворвался в комнату и крикнул:

– Мне известно, как сильно вы переживали за своего человечишку!

За его спиной захлопнулась дверь. Гера стоял посреди совершенно пустой комнаты с зарешеченными окнами. Из-за двери доносился удаляющийся цокот каблуков Дины.

* * *

Она выдернула чеку. А гранатой был Гера. Первым делом, что он сделал, так это десять раз подряд с разгона бросил свое тело на двери, намереваясь превратить их в щепки. Не тут-то было. Этот хлипкий на вид домик построили в те далекие времена, когда народ еще боялся царя и Бога. Двери вибрировали, стонали, но выдержали атаку.

Вскоре Гера понял, что если не остановится, то станет калекой. Тогда он оставил двери в покое и принялся за решетки на окнах. Тот же результат!

Он метался по комнате, расшвыривая ногами обрывки обоев и куски штукатурки, и рычал, как голодный лев. Проклиная все на свете, он называл себя самыми ужасными прозвищами. Он смеялся над своей доверчивостью, из-за которой так легко попался в ловушку, подстроенную двумя лживыми курицами.

Когда его бунтарские силы исчерпались, он сел на пол в углу в позе васнецовской Аленушки и загрустил. Под окнами подскакивали на колдобинах грузовики, грохоча расшатанными кузовами и поднимая в воздух цементную пыль, кричали рабочие, шуршала щебенка. Гера думал о том, что жизнь – это океан, полный неожиданностей.

Так он просидел в своей камере почти два часа, не зная, что его ожидает и на какие мерзости еще способен изворотливый женский ум. Наконец за дверью раздался цокот каблуков. Если на второй этаж поднималась Дина, то она была не одна.

В скважине звякнул ключ, и дверь со скрипом отворилась. В комнату вошла Римма Назарова. Она была одета в пронзительно-красный костюм с черной розой в петлице лацкана. Сделав два неуверенных шага, она остановилась посреди комнаты, с изумлением глядя то на Геру, то на стены, то на окна в решетках. За ее спиной беззвучно появилась Дина.

– Что это значит? – сердито спросила Назарова.

Гера не понял, кому был адресован этот вопрос. Дина, кажется, тоже не поняла. Актриса повернула голову к девушке и повторила вопрос:

– Что это значит, Дина?

– Как что? – растерянно ответила Дина, медленно выходя на середину комнаты. – Вы же сами сказали…

– Что я сказала? – перебила Назарова. – Я сказала, что буду ждать молодого человека в мастерской театрального костюма… А это что? Почему здесь? Почему под замком?

Гера поднялся на ноги, отряхивая джинсы от известковой пыли.

– Присаживайтесь, в ногах правды нет, – предложил он.

Дина, заметно волнуясь, раскрыла сумочку и вынула оттуда изрядно помятый листок с адресом.

– Вот! Вы мне сами продиктовали: улица Хозяйственная, дом двадцать девять, комната номер пять…

– Что? – Назарова выхватила листок из рук Дины и поднесла его к глазам. – При чем здесь «двадцать девять»? Двадцать дробь девять! Девушка, вы невнимательно слушали меня, и из-за вас молодой человек попал в глупое положение!

Дина сконфузилась, но все же попыталась оправдаться:

– Даже если я ошиблась адресом… Вы сказали мне, чтобы я заперла его в комнате, а потом позвонила вам.

– Вы что? – возмутилась Назарова. – Вы в своем уме? Я сказала вам, чтобы вы провели его в комнату номер пять и позвонили мне. У вас со слухом все нормально? А в отряде юных дзержиновцев вы не числитесь?.. Нет? Странно…

Эти разборки Геру уже порядком утомили. Две бабы что-то напутали, в результате чего ему пришлось провести два часа в одиночной камере, а не в офисе театральной мастерской за чашкой кофе.

– Извините, – дрогнувшим голосом произнесла Дина. – Я просто неправильно вас поняла.

– А вы меня извините, – сказала Гере Назарова и мило улыбнулась. – Но вы тоже виноваты. Позвонили бы мне, как мы условились, и не было бы всей этой путаницы. Идемте, мне надо с вами поговорить.

Гера многозначительно взглянул на Дину. Девушка не выдержала его взгляда и опустила глаза. «Неплохо играет, – подумал Гера. – Вот только смысл игры в чем?»

Актриса вышла из комнаты первой и, приподняв руки, чтобы ненароком не коснуться покрытых белой пылью перил, пошла вниз. Гера последовал за ней, чувствуя себя инфантильным подростком, которого в уличной драке защитила мама.

– Это ваша машина? – спросила Назарова, кивая на «Мерседес».