Я – бронебойщик. Истребители танков

– А ты сейчас только заметил? Большой командир!

– Брось, Жорка! – Я крепко жму ему руку, хлопаю по плечу.

Настрой у моего дружка кислый. Он тяжело дышит, беспокойно оглядываясь по сторонам. Лезть вместе с бронебойщиками под танки ему очень не хочется. Кроме винтовки и подсумков, на поясе две противотанковые гранаты, под мышкой ящик из-под патронов, где лежат, обмотанные в тряпки, черные бутылки с горючей смесью.

– Опять в говно попал, – пытаясь улыбаться, сказал Крупин. – Танки бежим взрывать. Много мы дел понаделаем с вашими кочергами да бутылками! Артиллерия нужна. Намотают нас на гусеницы.

Я оглянулся на траншею, над которой методично поднимались столбы фугасных разрывов. Надо спешить.

Там, где заканчивалась осиновая гряда, расстилалась широкая поляна. Спутанная рыжая трава, которую так и не скосили в прошлом году. На южной стороне бугорков уже пробилась первая зелень. Война напоминала о себе в любом месте. Одинокий полузасыпанный окоп, воронка от снаряда, ржавая каска.

– Никому не высовываться, – шепнул я своему помощнику Василию. – Передай по цепи.

Нас одиннадцать человек. До ближнего танка было метров двести. Он стоял к нам боком, угловатый, массивный, уверенный в себе. Ударил очередной выстрел. Открылся люк, и высунулся командир Т-4 с биноклем в руках. Сейчас они нас увидят. Одиннадцать человек – это много. Кто-то, несмотря на запрет, тянул шею, разглядывая немецкую машину.

– Саня, огонь после моего выстрела.

Назаров молча кивнул. Ружья заряжены, надо только прицелиться и нажать на спуск. Но все это происходит не так быстро, как мне хотелось бы. Мешает прошлогодняя трава, которая может изменить траекторию пули.

Передвинул ружье чуть выше, рядом закашлялся боец. Тише ты! Немец не услышит кашля за шумом работающего двигателя мощностью триста лошадиных сил, но может сработать чутье опытного танкиста. Офицер повернул голову в нашу сторону и сразу же прокричал какую-то команду.

Я выпустил три пули подряд, целясь в основание башни. Оставшиеся две хотел всадить в моторную часть, но танк крутанулся настолько быстро, что пуля улетела непонятно куда.

Теперь громадина высотой почти три метра стояла, повернувшись к нам лобовой частью. Последнюю пятую пулю выпустил, целясь в гусеницу. Затвор, лязгнув, отошел в заднее положение. Василий умело и быстро вставил новую обойму, а в нашу сторону обрушился огонь сразу двух пулеметов, а затем снаряд.

Он прошел высоко, зато один из пулеметов всаживал очереди с большой точностью. Я вжался в земляной откос. Назаров выстрелил и тоже прижался к земле.

Мы сделали семь выстрелов и, по моим расчетам, должны были хотя бы повредить какие-то механизмы в этой громадине. Но, кажется, не смогли. Танк, выбросив из-под гусениц комья мокрой земли и сизый выхлоп отработанного бензина, набирал скорость и шел прямо на нас. Сколько ему понадобится времени, чтобы преодолеть двести метров? Восемь-десять секунд, а затем он смахнет молодые осины и обрушится всей своей массой. Если раньше не всадит осколочный снаряд.

Снаряд прошел снова выше, а я нажимал на спуск, посылая пули в правую гусеницу. Саня Назаров тоже стрелял. Открыл огонь пулеметчик из пехотного отделения, но «дегтярев» захлебнулся после первой же очереди.

Обойма вылетела за считаные секунды, а Т-4 резко замедлил ход. Гусеничная лента, сделав половину оборота, расползлась на две половинки. Верхний край гусеницы вылетел с такой силой, что сорвал подкрылок. Он, кувыркаясь, шлепнулся в траву.

Продолжал работать курсовой пулемет, а башня оставалась неподвижной. Видимо, я заклинил поворотный механизм одной из своих пуль. Новая обойма, щелкнув, встала на свое место. Теперь я стрелял в этот пулемет, зная, что защита здесь тоньше, пуля ее пробьет. Шаровую установку вмяло, брызнули искры.

Саня Назаров и Антон Бондарь из своего «дегтярева» стреляли по смотровым щелям. У механика-водителя на Т-4 довольно широкая смотровая щель. Он захлопнул ее, но я тоже дважды выстрелил.

Танк стоял неподвижно, из-под башни и боковых смотровых щелей выбивался сначала дым, а затем узкие языки пламени.

Экипаж пытался спасти машину. Заработал башенный пулемет, на броню выскочили двое танкистов с автоматами. Но для пулемета мы находились слишком низко, в «мертвой зоне». Один из автоматчиков был срезан пулеметной очередью, второй стрелял, не целясь. Ему не давал высунуться Бондарь.

Дым вытолкнул наружу двух уцелевших танкистов, которые делали попытки погасить огонь. Офицер в черном комбинезоне с серебряными нашивками, наглотавшись дыма, задыхался. Танкист ухватил его под мышки и потащил от горящей машины.

Но, кроме пулемета Бондаря, хлопали винтовочные выстрелы. Я тоже подтянул автомат и дал очередь. Танк разгорался быстро. Танкист, спасавший своего командира, свалился, а офицер, приходя в себя, полз, скрытый густой травой, которая защищала его от пуль.

У нас убили пулеметчика из пехотного отделения. Парень был смелый, не побоялся открыть огонь и получил несколько пуль в лицо. Ранили помощника Феди Долгушина. Пока перевязывали рану на руке, я увидел второй тяжелый танк.