Я – бронебойщик. Истребители танков

Это был темно-рыжий крепкий немец лет двадцати пяти. Я запомнил его глаза, тоскливые, в которых застыл страх смерти. Но он лез молча. Или перехватило от дыма глотку, или не решался просить нас о помощи.

Возле меня, тяжело дыша, стоял Антон Бондарь, направив ствол «дегтярева» в лицо танкисту. Подбежали еще двое, но никто не стрелял. Не пытались и помочь.

– Чего уставились? – сказал я. – Бегом отсюда. Сейчас рванет.

Подхватили тело Сани Назарова, раненого в ногу бойца и побежали к осинам. Не выдержав, я оглянулся. Обреченный механик-водитель снова исчез в своем люке, откуда штопором ввинчивался в воздух язык пламени.

Я не испытывал жалости к сгоревшему механику, но впервые во мне шевельнулось какое-то непонятное чувство. Война не щадила никого, не зная жалости ни к нам, ни к врагу.

Когда мы добежали до низины, танк взорвался. Шарахнуло с такой силой, что переломило одну из осин. Сверху падали какие-то клочья, металлические обломки, шипящие гильзы из-под снарядов. Бондарь вспомнил про сумевшего уползти офицера.

– Надо бы поискать его. Прикончить гада!

– Своих спасать надо, – остановил я его. – Не видишь, что творится!

Это была большая удача. Мы сумели уничтожить два тяжелых Т-4, с которыми не всегда справлялась артиллерия. Но какую цену заплатили за это! Погибли Саня Назаров, пулеметчик из пехотного отделения и еще один боец, совсем молодой. Он кинулся убегать от танка и получил очередь в спину.

Мой помощник Василий (фамилию я так и не узнал) истекал кровью. Снаряд пропахал влажную землю рядом с ним. Взрыватель сработал с запозданием, что спасло мне жизнь.

Сильный динамический удар буквально вырвал в плечевом суставе его правую руку, перебил ключицу. Мы сняли с Василия гимнастерку и нательную рубашку, насквозь пропитанные кровью. Я не смог сразу оказать ему помощь, но вряд ли бы это помогло.

Дотронувшись до руки, ощутил под кожей месиво осколков от перебитых костей. Вся правая половина тела была сине-фиолетовая, а лицо бледным, как полотно. Василий был без сознания, пока мы накладывали повязку, опоясывая плечо и подмышку. Пробившаяся боль привела его на секунды в сознание, он открыл глаза, что-то тихо прошептал.

– Отходит, – сказал один из бойцов постарше и перекрестился.

Красноармейцу, бежавшему к танку, перебило пулей ногу. Помощник Сани Назарова был ранен в руку. Из одиннадцати человек в строю остались пятеро.

– Кто-нибудь умеет с противотанковым ружьем обращаться? – спросил я.

Все уцелевшие промолчали. Наверное, и правда не умели. Да и связываться с этими ружьями, воевать с танками, желания никто не испытывал. Из четырех бронебойщиков двое погибли, один был ранен. На вытянувшееся, изломанное тело Василия было жутко смотреть. Он так и лежал – голый по пояс, с открытыми глазами. Кто-то набросил на него шинель.

– Отмучился, бедолага.

– Почему снаряд не сразу взорвался? – спросил Жора Крупин.

У меня не было желания объяснять. Рукояткой немецкого штыка я осторожно обстукивал затвор. Надо побыстрее извлечь стреляную гильзу.

– Стреляли с близкого расстояния, – рассуждал Антон Бондарь. – Снаряд шел под острым углом, да еще земля мягкая. Колпачок на взрывателе не до конца смялся, поэтому и рвануло с задержкой. Повезло Андрею.

Я наконец выбил застрявшую гильзу. Ружье надо срочно почистить, протереть патроны и зарядить.

– Бондарь, возьмешь ружье Сани Назарова.

– Я же пулеметчик.

– Ничего, справишься и с «дегтяревым», и с ПТР.

Бондарь помялся. В эти минуты я понял, что мы сделали большое дело – сожгли два тяжелых танка. Понял и другое: платить за подбитые машины всегда приходится дорогой ценой. Поэтому и не рвутся люди в «истребители танков». Слишком опасные поединки.

– А вон наши идут, – вдруг обрадованно закричал Бондарь. – Сюда!

Пришел ротный Ступак, вместе с ним еще несколько бойцов. Увидев два догорающих танка, старший лейтенант присвистнул:

– Ну, вы даете! Две таких зверюги уделали. Орденами пахнет, Андрюха.

– Саню Назарова убили и еще троих. Двое ранены. Который в ногу – тяжелый. Врача срочно надо.

– Откуда на плацдарме врачи? Медсестра, кажется, есть. Ладно, перенесем его к комбату, а там, глядишь, лодчонку найдут.

До ночи мы держали позиции. Дважды отбивали атаки. В полк прислали инженерно-саперную роту, и за ночь навели мост. Опять были потери, но на них, как всегда, не обращали внимания. К утру переправился весь наш полк, несколько артиллерийских батарей и часть соседнего полка. Командование использовало инициативу подполковника Рекункова и создало на правом берегу довольно большой плацдарм. Продвинулась и соседняя дивизия. Мы отвоевали несколько километров русской земли.

Глава 6 Между боями

Теперь позиции 321-го стрелкового полка располагались на краю леса, верстах в четырех от того места, где мы уничтожили два немецких танка.

Ни обещанного ордена, ни медали я не получил. Юрий Ефремович Ступак, утвержденный в должности командира батальона, направил представление на Красную Звезду на меня и Саню Назарова (посмертно). Однако процесс награждения на фронте весьма своеобразен.