Я буду летать! Первая русская женщина-летчица Зинаида Кокорина

Война кончилась. Жизнь постепенно входила в нормальное русло. Закончив институт, сын получил распределение в Читу. Потом переехал в Ленинград и до конца жизни работал заведующим музыкальным отделом Ленинградского радио. Он помогал мне материально и потому, когда дочь закончила Киргизский университет, я смогла выйти на пенсию досрочно, по болезни, и сразу переехала к ней.

Глава 7 И снова – письма однополчан…

Всё, что рассказано о возвращении имени З. Кокориной в историю российской авиации, случилось неожиданно и спонтанно: круг заинтересованных и деятельных участников расширялся в геометрической прогрессии. Итак, я почти сорок лет жила в Киргизии. Работала в сельских школах. Досрочно вышла на пенсию по болезни и жила с дочерью. Дочь выросла трудолюбивой и упорной. Закончила филологический факультет Киргизского университета и сразу же поступила на заочное отделение аспирантуры. Аспиранты-заочники имели право на дополнительный месяц отпуска для командировки в ведущие научные центры, точнее – в вузы и библиотеки. Жили мы очень трудно. Дочь работала в школе, затем – в университете. Я получала минимальную пенсию по инвалидности – 14 рублей. И весь бюджет семьи из четырех человек (два внука росли без отца) составлял 193 рубля: 125 – зарплата дочери, 44 – алименты и 14 – пенсия. Жили мы на съемной квартире, для ее оплаты дочь вынуждена была работать уборщицей в соседнем доме. Она очень любила свою профессию преподавателя и свой предмет – русскую литературу. Заочно закончила и аспирантуру и докторантуру, успешно защитив обе диссертации. Но своим правом на командировку в Москву в то время (аспирантское) она смогла воспользоваться только один раз: просто не было денег на билеты. Перед ее отъездом я попросила ее зайти в Центральный музей авиации и космонавтики и передать секретарю Музея Н. Н. Семенкевичу мой Военный билет.

З. П. Кокорина с внуками, 1965 г.

Николай Николаевич меня помнил. Он помнил и знал многих качинцев, и именно в Музее раз в месяц, иногда чаще, собирались бывшие авиаторы-качинцы, окончившие знаменитую Летную школу в разные годы. Он тут же позвонил одному из организаторов таких сборов о том, что «нашлась» Зина Кокорина – и тем же вечером раздалось несколько звонков в доме, где остановилась дочь, и «истребители-качинцы» спрашивали, нет – требовали, немедленно информировать их о том, где теперь Зина Кокорина? Здорова ли? Чем занимается?

Они встретились с дочерью. Качинцы внимательно осмотрели ее и пришли к выводу, насмешившему и, немного, огорчившему её: «Похожа, но мать была красивой».

Позже, когда они смогли встретиться со мною, сразу же определилась и форма личного обращения. Меня они называли Зиночкой, дочь – Зинаидой Сергеевной.

В те же дни полетели письма ко мне – в Киргизию.

Но они бы не были истребителями-качинцами, если бы не стали сразу активно действовать. Почему минимальная пенсия? Возможно ли, пройдя такой жизненный путь как Зинаида Кокорина, так и не заслужить государственной квартиры в 66 лет? Руководителем действующей группы стал мой однофамилец Александр Кокорин. Он завел знаменитую «голубую папку», сложил туда все нужные бумаги и, надев мундир и все свои ордена-регалии, стал появляться во всех необходимых инстанциях, привлекая по мере надобности других заинтересованных лиц. Речь шла уже не о квартире во Фрунзе, а о квартире в Москве, которую я могла получить как москвичка, незаконно репрессированная.

Наиболее дорогим для меня было письмо Александра Александровича Туржанского, брата моего инструктора-«бога» Бориса Туржанского; в разные годы А. Туржанский был начальником Качинского училища.

Генерал Туржанский. 1943 г.

А. Туржанский. 1968 г.

«Большая группа ветеранов авиации подписала заявление в Верховный Совет, в Моссовет, в комитет советских женщин с просьбой удовлетворить Вашу просьбу о квартире в Москве. Заявление подписано Ильюшиным, Гризодубовой, Литвиновой, многими пилотами и механиками и известными ветеранами. Я тоже присоединился своей подписью и одновременно послал Валентине Владимировне Терешковой письмо с просьбой принять участие в Вашем деле. Знайте, дорогая Зинаида Петровна, что Вас помнят и примут все меры, чтобы наша Зина была бы снова в родной семье авиаторов».

Это была трудная борьба с чиновниками-бюрократами.