Я буду любить тебя...

Ее там не было. Шелковая юбка, которую я вскользь увидал и — поскольку на целом свете для меня не было других женщин — принял за часть ее одежды, принадлежала леди Уайетт; бледная и испуганная, она сидела, сцепив руки, молча следуя взглядом за движениями своего мужа, который ходил взад и вперед по зале. Уэст только что вошел с улицы и о чем-то докладывал. Вокруг стола сидели двое или трое членов Совета колонии; у окна стоял мастер Сэндис, а подле стула леди Уайетт — Ролф.

Комната была полна солнечного света, и птичка в клетке все пела, пела. Это пение было единственным звуком в зале, когда они увидели, что я вошел и нахожусь среди них.

После того как я поклонился леди Уайетт и губернатору и пожал руку Ролфу, мне начало казаться, что в этом молчании, как и в давешней говорливости мастера Пори, есть нечто странное. Они смотрели на меня со смущением и тревогой; я заметил, как казначей колонии бросил быстрый вопрошающий взгляд на мастера Пори, и тот отрицательно покачал головой. Ролф был бледен как мел, губы его были плотно сжаты; Уэст дергал себя за ус, уставясь в пол.

— Мы всем сердцем приветствуем ваше возвращение к жизни и к службе Виргинии, капитан Перси, — проговорил губернатор, когда молчание сделалось неловким.

По зале пронесся ропот одобрения.

Я поклонился.

— Я сердечно благодарю вас, сэр, и всех этих джентльменов. Теперь вам остается только отдать мне приказ. Сегодня мне как никогда хочется драться. Полагаю, ваша честь не считает необходимым отправить меня обратно в тюрьму?

— У Виргинии нет тюрьмы для капитана Перси, — важно сказал губернатор. — Есть только горячая благодарность и глубочайшее сочувствие.

Я вопросительно взглянул на него.

— Тогда, сэр, я буду в полном вашем распоряжении, после того как повидаюсь с женой и поговорю с ней.

Он посмотрел себе под ноги, и все они как один замолчали.

— Сударыня, — обратился я к леди Уайетт. — Я сейчас наблюдал за выражением вашего лица. Скажите мне, почему оно так полно жалости и отчего в глазах у вас слезы?

Она с тихим вскриком вжалась в спинку своего стула. Ролф сделал было шаг в мою сторону, но тут же остановился и отвернулся.

— Я не могу! — вскричал он. — Ведь я знаю…

Я выпрямился, чтобы достойно встретить удар, каким бы он ни был.

— Я требую, чтобы вы отвели меня к моей жене, сэр Фрэнсис Уайетт, — сказал я. — Если у вас для меня дурные вести, будьте добры сообщить их не мешкая. Если она больна, или ее отправили в Англию…

Губернатор хотел было что-то сказать мне, потом резко повернулся и протянул руки к своей жене.

— Это женское дело, Маргарет! — воскликнул он. — Скажи ему!

Более милосердная, чем присутствующие в зале мужчины, она сразу же встала, быстро подошла ко мне и положила дрожащую руку мне на рукав; по щекам ее текли слезы.

— Она была смелой женщиной, капитан Перси, — проговорила леди Уайетт. — Претерпите это с твердостью, как хотела бы она.

— Я уже терплю, сударыня, — ответил я после недолгого молчания. — «Она была смелой женщиной». Не соблаговолите ли вы продолжить?

— Я все расскажу вам, капитан Перси, все без утайки… Она так и не поверила, что вы погибли. Она на коленях просила сэра Фрэнсиса разрешить ей отправиться на поиски вместе с мастером Ролфом. Но это было невозможно: у моего мужа есть долг перед Компанией, и он не мог ее отпустить. Мастер Ролф ушел, а она села ждать вот у этого окна. И сидела так день за днем, глядя на улицу в надежде увидеть его вместе с вами. Когда отправлялись другие поисковые партии, она подходила к мужчинам, которые в них участвовали, и просила во имя их жен, которых они любят, искать так, как если бы в плену и опасности были их любимые, а когда они устанут и упадут духом, представить себе ее лицо в окне… День проходил за днем, а она все сидела, ожидая их возвращения. Когда они вернулись без вас, она стала смотреть на реку, надеясь увидеть лодки мастера Ролфа. Потом до нас дошла весть о том, что он так ничего о вас и не узнал, что вы исчезли без следа, что он возвращается в Джеймстаун и тоже считает вас погибшим… После этого мы стали за ней следить день и ночь, опасаясь сами не зная чего, потому что в ее глазах горел такой огонь, такая решимость… Но две ночи назад женщина, которая неотлучно находилась в ее комнате, заснула. Когда перед рассветом она проснулась, то увидела, что Джослин больше с нами нет.

— Больше с нами нет? — переспросил я в отупении. — Она была мертва?

Леди Уайетт с силой переплела пальцы, и слезы еще быстрее заструились по ее щекам.

— О, если бы так, капитан Перси, если бы так! Тогда она лежала бы здесь, чтоб вы могли с нею проститься, спокойная, белая, не тронутая злыми людьми, красивая… Мы убрали бы ее гроб весенними цветами… Она не верила, что вы погибли; она обезумела от горя и напрасного ожидания; и она подумала, что там, где потерпела неудачу дружба, может преуспеть любовь. Она отправилась в лес, чтобы искать вас. Те, кого мы послали для ее розыска и возвращения, так и не пришли назад.

— В лес! — вскричал я. — Джослин, Джослин, Джослин, вернись!