Я буду рядом

– Такси с сестрой направлялось в сторону колледжа, в котором учился ее друг. Близко к колледжу образовалась пробка. Загорелся зеленый свет, но машины не двигались с места. Сестра вышла из машины, и я последовала ее примеру. Улица перед колледжем была запружена людьми. Я решила, что студенты устроили митинг, протестуя против его исчезновения. Я увидела развевающийся на ветру транспарант, на котором были фотография и имя. Сестра остановилась и впилась глазами в фотографию. Я подумала: «Она присоединится к митингу, а мне пора возвращаться домой». Я по-прежнему держала в руках наши банные корзинки. Но сестра не присоединилась к толпе, а перешла на другую сторону улицы, остановилась перед десятиэтажным зданием и, подняв голову, некоторое время смотрела наверх. Я тоже подняла голову, но не смогла понять, чего там рассматривать. «Что она делает?» Сестра обошла здание с огромным рюкзаком на спине и неожиданно исчезла из вида. С банными корзинками в руках я поспешила к входу в здание, где она скрылась, и принялась оглядываться, куда она пропала. В здании не было ни кафе, ни ресторана. В нем располагалась телефонная компания. Там, где, по моим расчетам, сестра могла скрыться, оказалась лестница. Я принялась взбираться наверх – второй этаж, третий, четвертый и, наконец, десятый этаж. Дальше – крыша. Я подумала, что сестре незачем без причин подниматься на крышу телефонной компании, и уже собралась спуститься вниз, но вдруг через щель в двери, ведущей на крышу, заметила ее фигуру. Она стояла на краю и смотрела вниз на улицу, где противостояли друг другу демонстранты и полиция. Она выглядела совершенно отчаявшейся. До этого момента я и представить не могла, что с ней происходит. Откуда мне было знать, что она задумала столь ужасное и непоправимое. Сестра взглянула на людей внизу, опустила рюкзак, расстегнула его и некоторое время смотрела внутрь, словно собираясь с духом. И даже когда она вытащила из рюкзака белую пластиковую бутылку, я по-прежнему не понимала происходящего. Она вытащила пробку из бутылки и подняла ее над головой, а затем окатила себя с ног до головы какой-то жидкостью. «Что она делает?» – мелькнуло в моей голове, я распахнула дверь. И в этот момент до меня донесся ужасный запах. Это был запах бензина. «Этого не может быть, это невозможно!» И тут я догадалась, кинулась к ней, пытаясь закричать, но не смогла издать ни звука. Мой язык утратил чувствительность и бессильно ворочался во рту. Когда я наконец проскрипела: «Юнни, Юнни» — она обернулась. Ее лицо побелело от ужаса. Солнце у нас над головами нещадно палило. Шум и крики на улице внизу внезапно исчезли, и мир погрузился в безмолвие. Нас словно окутал вакуум, только нас двоих. «Миру! Не подходи ближе! Уйди отсюда! Иди домой!» Она умоляла меня, но даже не повышала голос: «Уходи! Убирайся отсюда! Миру, пожалуйста, уходи!» Я закрыла уши руками и завопила: «Ты с ума сошла! Немедленно прекрати! Ты не можешь это сделать! Он этого не стоит…» Время тянулось мучительно медленно. Мы стояли на крыше и кричали друг другу: «Пожалуйста!» и «Не смей!». Мне до сих пор кажутся вечностью те секунды на крыше. А потом я поняла – она больше не может ждать. Сестра наклонилась над рюкзаком и что-то вытащила оттуда. Бензин капал с ее одежды. Я кинулась к ней и схватила рюкзак, но она отпихнула меня. Вдруг силы оставили меня, я упала на спину. Она пыталась щелкнуть зажигалкой, но ее руки скользили. И тогда она достала коробок и чиркнула спичкой. Я завопила во весь голос и прыгнула к ней. В то мгновение, когда крохотное пламя спички коснулось ее кожи, я схватила ее за руки. Огонь обжег мои ладони. Я почувствовала – тысячи, десятки тысяч пылающих раскаленных иголок пронзили мои ладони.

Тут огонь коснулся рубашки сестры и стремительно охватил ее лицо и волосы. Меня объяли ужас и безумная паника. Я помню черный дым, крики заметивших нас снизу людей, вопли, полные муки… Наконец сестра сумела отбросить мои руки, ее тело перевалилось через заграждение, и на мгновение я увидела – она парит в воздухе с простертыми к небу руками, словно в беззвучной мольбе. Я замерла на месте, а в мои колени будто вонзились острые гвозди. Я не могла пошевелиться, только услышала громовой раскат и увидела пронзившую небо яркую молнию, но это была всего лишь галлюцинация. В тот день небо было ясным. На крышу прибежали люди, и меня отправили в больницу.

* * *

После ночи у Миру Юн показалась менее разговорчивой, но она вдруг неожиданно спросила меня, где я был, когда сестра Миру сгорела заживо.