Я буду рядом. Теория привязанности для любящих родителей

Проводником и представителем сразу всего мира в первый год жизни для ребенка становится первичный ухаживающий взрослый, который будет заботиться о нем на протяжении первых месяцев жизни. Для простоты изложения мы будем называть его мамой, но на самом деле им может стать любой взрослый, чутко ухаживающий за младенцем. Наверное, и здесь природа проявила большую предусмотрительность, ведь если бы привязанность формировалась достаточно быстро, по механизму импринтинга, то при потере мамы малыш, скорее всего, тоже не смог бы выжить, ведь он испытывал бы огромные стрессовые нагрузки от утраты, а утешить его не получалось бы.

А теперь представьте: девять месяцев ребенок развивается в утробе матери, где все построено по четко определенным законам, структурировано и достаточно предсказуемо. Регуляцией процессов его жизнедеятельности во многом занимается организм мамы. Но вот он рождается – и попадает в совершенно другую среду: огромное пространство, где на него со всех сторон воздействует разнообразное количество раздражителей и стимулов. Внутри него самого тоже что-то постоянно происходит, подавая непонятные сигналы, которые в будущем, с опорой на заботу мамы, будут идентифицированы и маркированы как голод, скука, страх и другие физические и эмоциональные состояния. И есть взрослый – большой и теплый, который помогает ему справиться со всем этим непонятным и тревожащим, делая его мир стабильнее и приятнее. Ребенок внутри себя определяет его своим взрослым, настраиваясь на особенности контакта с ним.

Карл Бриш сравнивает отношения привязанности с надежной гаванью, в которую ребенок, как кораблик, может зайти для восстановления после встречи с бушующим морем жизни. А у меня возникла метафора надежного дома: у него есть своя архитектура, внутренняя планировка, он снабжен необходимыми ресурсами и защищен крепкой дверью. Такой дом выстраивает чуткий взрослый, который может замечать потребности ребенка, утешать во время стресса и смотреть на его чувства, не отвергая их, а признавая их уместность. Ребенок может возвращаться в этот дом для восстановления и отдыха, а позже построить другие, свои собственные схожие дома надежных отношений.

Важно помнить, что система привязанности активизируется при переживании ребенком неблагополучия, страха и стресса. Когда какое-то внешнее или внутреннее воздействие для него становится чрезмерным и он не может самостоятельно с ним справиться, ребенок ищет визуальный, телесный контакт, призывает родителей плачем. Чем младше ребенок, тем больше ему требуется помощи и заботы со стороны взрослых, чтобы стабилизировать свое состояние и вновь почувствовать себя в безопасности.

Без эмоциональной связи младенец не может жить и развиваться. За счет контакта со взрослым внутренние системы организма приходят в сбалансированное состояние, снижается количество гормонов стресса в крови, а количество гормонов радости и роста повышается.

Стресс

Но что же происходит, если ребенок остается один на один с возникшим у него стрессом? Чтобы узнать это, давайте сначала немного поговорим о физиологии стресса.

Организм человека представляет собой слаженный и сложный биохимический завод, в котором все части взаимосвязаны.

Стресс – это физиологическая реакция организма, возникающая в ситуации воздействия стрессора (раздражителя), призванная адаптировать организм к повышенной нагрузке.

Самый легкий способ разобраться в том, как устроена система стресс-реакции, – это совершить путешествие во времени и отправиться в ту эпоху, когда данная система формировалась и закреплялась у наших предков. В те далекие времена самыми опасными стрессорами являлись дикие животные и агрессивные соседи. Чтобы выжить при внезапной встрече с ними, действовать нужно было почти молниеносно, поэтому реакция стресса в первую очередь подготавливала человека к моментальному активному действию.

В момент стресса организм переходит в режим повышенной готовности, симпатическая ветвь нервной системы активизируется, включая реакцию «бей или беги». Ведь только быстрое нападение на угрожающего безопасности зверя или бегство от него могли спасти жизнь. Эмоциональной окраской такой реакции для человека стали злость или страх.