Я буду рядом

Однако номер с футболкой на голове не прошел. Головокружение усилилось, но, помимо него, появилась еще и боль. Вскоре все тело сделалось каким-то слабым, ватным и Гермия поняла, что дело вовсе не в солнце, а в заражении, о котором говорил Констанс.

Наверное, это конец, стучало где-то в уголке сознания. Вот так все и происходит. Вначале кружится голова, потом отказывает тело, а потом ты теряешь сознание и умираешь… Но Гермия почему-то уже не боялась. Ей начало казаться, что тело, которое лежит под солнцем, вовсе не ее, а принадлежит какому-то другому человеку. Где же в таком случае она сама? На этот вопрос Гермия затруднялась ответить… Она только чувствовала, что сидит рядом с этим телом и смотрит на него, как будто бы со стороны. Странное ощущение…

Через некоторое время у нее начались видения. Перед ней проносились гигантские волны, драконьи хвосты, чьи-то лица, руки и тела. А вскоре она опустилась на самое дно своего подсознания, когда перестаешь понимать, где кончается воображение и начинается Вечность…

9

Тяжелые-тяжелые веки, мучительно гудящая голова и ощущение зуда во всем теле… Вообще-то смерть она представляла себе совершенно по-другому. Сможет ли она открыть глаза? Нужно попробовать. Понять, по крайней мере, какое сейчас время суток… Проклятый варан, наверное, не ушел и по-прежнему караулит ее у гребня. Ну и пес с ним. Сейчас она не в силах даже пошевелиться, не то что смотреть на какого-то варана…

Гермия с трудом разлепила глаза. Вокруг мелькали золотые точки, за которыми ничего не было видно. Ослепла она, что ли? Неужели это из-за драконьей слюны? Однако через несколько секунд золотых точек стало гораздо меньше, и Гермия смогла оглядеться по сторонам.

Вместо голубого неба — молчаливого свидетеля ее страданий — был потолок из густых пальмовых листьев. Вместо каменной плиты — знакомое ложе, покрытое вышитым пледом. Вся эта обстановка была ей настолько знакома, что Гермия серьезно подумала, не бредит ли она. А когда в проеме двери появилась Поная, девушка действительно испугалась за свой рассудок.

— Этого не может быть… Не может быть… — прошептала она, с трудом двигая засохшим языком.

Поная улыбнулась и подошла к ее изголовью. В ее руках была тряпка и маленькая глиняная миска, в которой плескалась какая-то темно-коричневая жидкость. Поная откинула одеяло, обмакнула тряпочку в жидкость и смазала ею ногу Гермии. Самое удивительное, что боли почти не было. Может быть, и ноги уже нет? — мелькнула в голове Гермии страшная мысль. Она приподнялась и взглянула на ногу. Та, слава богу, была на месте…

Поная жестом попросила Гермию лечь и произнесла несколько фраз на индонезийском. Гермия недоуменно пожала плечами, разобрав только слово «понги» — «рано» и предположив, что фраза означала: «вставать еще рано». Как жаль, что она не понимает бахаза… Тогда она могла бы узнать о том, как сюда попала…

Поит! Господи Боже! — Воспоминание острой бритвой царапнуло по сердцу. Как она могла забыть о нем! Сколько времени она провела здесь?! Наступил ли уже четверг?! Как она может получить ответы на все эти вопросы, когда она совершенно не знает бахаза, а Поная не знает английского? Если бы здесь был Констанс или Джамбата… Но Констанс бросил ее… Гермия умоляюще взглянула на Понаю.

— Джамбата? Где Джамбата? — взволнованно спросила она.

Поная указала на дверь, что, по всей видимости означало: Джамбата ушел. Гермию охватило отчаяние. Неужели срок, назначенный похитителями, уже прошел, и Пойта нет в живых?! Она вскочила с постели, позабыв о боли, и тотчас же почувствовала сильное головокружение.

Поная успела подхватить ее и, нахмурившись, указала на ложе. Как это ужасно! Она настолько беспомощна, что ничего не может сделать. С помощью Понаи Гермия вновь улеглась в постель. Оставалось надеяться только на то, что похитители будут ждать. Но это была такая призрачная надежда…

Индонезийка склонилась над ее лицом, закивала головой и пробормотала какие-то слова. Потом ласково погладила Гермию по голове и ушла. Отчаяние ушло, внутри осталась только тупая боль от собственной беспомощности. Гермия попыталась сосредоточиться на событиях, произошедших с ней в тот день, когда она вернулась на Комодо. Ворюга-гид, комодский дракон, а потом каменное плато, тяжелый сон и видения. Вот и все, что она смогла вспомнить. То, как она транспортировалась с гребня в дом Джамбаты, оставалось загадкой.

Может быть, это место оказалось недалеко от деревни, и ее нашел кто-то из местных, а потом принес к Джамбате? А может быть, это был сам Джамбата? Вопросы, вопросы, одни вопросы… Вот как, оказывается, плохо терять сознание. Ничего не помнишь и чувствуешь себя беспомощной. А все потому, что кое-кто, назвавшийся твоим другом, бросает тебя в самый неподходящий момент… Гермия была чудовищно зла на Констанса. Все, что случилось с ней в тот день, произошло по его вине. А ведь никто же не просил его называть себя другом и обещать помощь. Сам вызвался…