Я буду рисовать только тебя

Его попытка подогреть меня, несмотря на то, что от самого можно было батарейки заряжать.

Его слабые стоны и почти звериное рычание. Поцелуи. Такие, что… ах… Хотелось еще и еще. Я словно не могла насытиться ласками этого мужчины.

Я почти отдалась ему. В какой-то подсобке. Даже не думая о последствиях и о том, кто может войти. И вошел. Заглятдинов.

Погрузившись в плен воспоминаний, я даже не сразу поняла, что Радиф еще что-то спрашивает.

– Жасмин? – снова позвал он.

– Дда… Ничего. Мы как-то неправильно выбрали место.

– Да нет. Просто надо было закрыться на щеколду. В общем, ждите моего водителя.

Я хотела сказать «Спасибо». Но Заглятдинов повесил трубку.

Я встала, сладко потянулась. Почему-то вдруг энергия начала бить через край. Хотелось встать, жить, действовать. Словно мысль о том, что Горский так страдал без меня, сделала мой день. Я ощущала себя счастливой. По-настоящему счастливой от того, что Влад меня любит.

Вот так просто сказал Заглятдинов. И я ему верила.

Я еще раз кошкой потянулась, подставляя лицо солнцу.

Приоткрыла окно, впуская в комнату свежий воздух. Двинулась на кухню.

Здесь ждали яичница с сыром, тосты с маслом, чай с шиповником и записка от Светланы Матвеевны.

– Жасмин. Ты выспись и отдохни. У тебя выдался непростой месяц. Так что давай. Приходи уже в себя. Я отвела Матвея в школу. Он чмокнул тебя, пока ты спала, но будить не стал.

Мой маленький хулигашкин! Я расплылась в довольной улыбке.

Приятно-то как! Хорошее утро. Хороший день!

Все хорошо.

* * *

Горский

Горский проснулся от звонка Заглятдинова. Уходя, Радиф уложил его в постель и водрузил рядом мобильник.

Зачем – не пояснил. А Горский не спрашивал. Слишком плохо себя чувствовал. И даже не столько физически, сколько морально.

– Живой? – уточнил Радиф, когда Влад включил громкую связь, оставив мобильник лежать на кровати. Держать телефон возле уха просто сил не было.

По Владу словно поезд проехался и потом – контрольным выстрелом – асфальтоукладчик зашлифовал то, что еще не зашлифовано. Там, где не болело – саднило, где не было синяков и гематом – обнаруживались порезы.

– Вроде да.

– Короче. Ты нужен мне на сегодняшней вечеринке.

– Зачем? Не хочу никуда выходить. Хочу провести день как ленивая задница. Дома.

– Ты мне нужен!

– Зачем? – повторил свой вопрос Горский.

– Вот заладил! Зачем-зачем! Назревает новый формат вечеринок. Мне нужно твое мнение, как партнера.

– А через пару дней это обсудить никак нельзя?

– Нет. Сегодня приезжают специалисты для организации. Что мне сказать им? Что у тебя инфлюэнция? Страдания по утерянной любви? Что тебя женщина игнорит, и ты совсем раскис? Что тебе без твоей Жасмин жизнь не мила?

Да уж… Уважительная причина, ничего не попишешь.

Какой-то прямо Ромео, а не бизнесмен получается.

Горский усмехнулся. И главное – ведь правда. Даже не злит, из себя не выводит. Он раскис, он расквасился. И ему даже не стыдно.

– Ладно. Выскребу себя из постели. Во сколько?

– К пяти приезжай. И чтобы не опаздывал. Если что, выпей там аспирин.

– Зальюсь до самого горла. По мне будто танк проехался.

– Я б еще раз проехался по тебе на танке. Для ума. Совсем с катушек слетел. Нельзя так. Надо уметь себя собирать. Держаться. Так бы все брошенные мужики. Тамилин вон и тот более-менее.

– Знаю. Выгляжу, как квашня.

– Хуже! Короче! Ты должен быть в пять вечера, как штык. И выглядеть так, словно тебе не все равно!

– Мне не все равно! Не хочу тебя подвести! – возмутился Горский, привставая со стоном.

– Вот! Уже лучше! Просыпается гражданское самосознание!

Процитировал Заглятдинов знаменитый старый советский фильм «Место встречи изменить нельзя».

– Чихал я на твое самосознание! – ответил репликой оттуда же Горский. – Просто… Ну, правда. Я твой партнер. И должен делать свое дело. Выполнять свою функцию.

– Ну слава богам! Вспомнил! Я думал, у тебя все мозги в штаны утекли!

– Не все. Не переживай. На наше дело осталось.

– Тогда до встречи. Приведи себя в порядок.

– Постараюсь. Если что скажи, что это я на боях варваров. Некоторым там и почище морду набивали. Помнишь Ястребова? Как он разошелся один раз?

– Тоже кстати из-за женщины!

– Ну что! Все проблемы от них!

– И радости тоже…

Заглятдинов сбросил трубку и Горский кивнул.

Да. Радости тоже. Только пока не видать ему радости.

Все тело ныло, казалось тяжелым и вялым. Грудой мяса. Валуном, который нужно срочно сдвинуть с места. Однако Влад заставил себя подняться и пойти в душ.

Контрастные струи воды настроили на лучшее.

Да. Что там говорил вчера Радиф? Она еще не сошлась с мужем. Она просто ему помогает. Горский уцепился за эту спасительную мысль и дышать сразу стало полегче. Вдруг и неожиданно, откуда ни возьмись, в помятом охранниками теле взялись силы.

Влад обработал свои боевые раны. Поменял пластыри на брови.

Посмотрел на себя в зеркало.

Да уж. Хорош.

Губа припухла. От брови к глазу спускается синяк. На скуле расплылся другой и щедро спонсирует отек под глазом.

Горский расчесал волосы, вырезал колтуны и собрал остальные пряди в хвост.

Ладно. Не на подиум же. Да и Жасмин он еще долго не увидит.