Я буду рисовать только тебя

Эти слова на ухо сделали свое дело. Меня буквально окунули в мурашки.

Я сама двинулась и Горский продолжил. Подхватил, прижал меня к стене, снова. Я задрожала, приходя к пику, но мы на этом не остановились…

Это было… просто невероятно. Словно только, что стояла на вершине вулкана, а затем неслась от лавины вскипающей магмы и лихо запрыгнула в вертолет. А потом летела и летела над оранжево-алым маревом.

Я еще никогда такого не испытывала. Эмоции на разрыв. Как выражаются в книгах. Секс на пределе. Чувственность за гранью.

Было остро, как наточенный нож на коже и сладко, как изысканный тортик на языке…

Мы, тяжело дыша, распластались на диване после пары часов или больше, и я положила руку на живот Горскому, заглядывая ему в лицо.

– Зачем дрался?

– Да так.

– Не из-за женщины?

– Из-за женщины!

Я нахмурилась и попыталась отстранится. Но Влад не дал. Прижал так, словно в последний раз в жизни, будто именно от этого его жизнь и зависит.

– Из-за тебя!

– Это как? – я даже немного растерялась. Врет? Приукрашивает? Искреннен?

– Думал, ты сошлась с мужем. И мне уже ничего не светит.

– Зато теперь сам себе светишь фингалом.

Чувствуя, что я немного успокоилась, Горский дал мне свободу.

Я вытерлась влажными салфетками, которые кто-то предусмотрительно оставил на стуле, что высился неподалеку от столика. Большими такими, почти как полотенца. Кожа мгновенно освежилась. Огуречный запах ударил в нос. Прия-ятно.

Я сощурилась и вдруг поймала на себе взгляд Влада.

Он так смотрел… Даже выразить не могу… Словно ничего лучше в жизни не видел и ничего прекрасней никогда не испытывал. Будто Горский – искусствовед, а я – невероятный шедевр, найденный где-то в закромах родины. И вот ученый дрожащими руками держит свое уникальное сокровище. Еще не верит, что все это правда. Еще не знает, как пережить этот миг чистого, незамутненного блаженства…

– Почему ты так смотришь?

Я принялась одеваться. И Горский тоже встал, взялся за влажные салфетки.

– Потому что я тебя рисую.

– Прямо сейчас?

– Дома покажу. Поехали?

Не знаю почему, но я просто сказала:

– Да. Поехали.

И пока Горский одевался, собирал растрепавшиеся волосы, я позвонила Светлане Максимовне.

– Да, Жасмин?

– Можете взять Матвея ночевать к себе? Всего на день?

– Конечно.

– Поцелуйте его от меня в носик.

– Хорошо.

Стоило сбросить вызов, как Горский потянул меня за руку к двери.

– А ужин? – возмутилась я. – Ты из меня все соки выжал!

– Закажу на дом.

– Я не согласна еще на ночь страсти!

– Просто посмотришь свои портреты. Поедим и все спокойно обсудим. А утром я сам отвезу тебя домой.

– Ладно. Как отказать побитому из-за меня мужчине?

– Вот именно!

– А как же мероприятие? Заглятдинов? – встрепенулась я уже на выходе из «Амазонок».

– Уверен, он все поймет правильно.

Дальше меня уговаривать не требовалось.

Казалось, все происходит естественно – так, как надо. Правильно. И замечательно…

Если бы я только знала, что ждет меня в доме Горского… Даже не так! Если бы я только знала, почему меня ждет в доме Горского такой сюрприз…

Почему! Вот главный вопрос дня.

Знай я на него ответ, все сложилось бы совершенно иначе…

* * *

Горский

Горскому казалось, что это его день. Его счастливый час. Его удачная ночь.

Пожалуй, лучшая в жизни.

Секс с Жасмин был как… Наверное, полет на дельтаплане. Как огонь, который сжигает и поедает изнутри, но затем наполняет живительным теплом. Жаждой жизни. Она лилась по венам, бурлила в крови и хотелось всего!

Вкусной еды! Терпкого, красного, выдержанного вина. Танцев… общения…

Разговоров.

Всего, что недавно его раздражало. Бесило ну просто до невозможности.

Еще днем Влад понял, что вопросы дизайнера по поводу окончания оформления клуба буквально выводят его из себя. Каждый! Выводит. Из себя.

Новые и новые уточнения так и побуждают послать Чернову далеко и надолго. В пешее путешествие…

Контракты и договора вызывали одно желание – выбросить их к чертовой матери.

Даже Заглятдинов злил.

Вот зачем, зачем он согласился на сегодняшнюю встречу? Неужели Радиф не справился бы сам? Да еще как справился бы!

Но Горский обещал – и пришел.

А теперь ему все нравилось.

Пробки в городе, пока они с Жасмин ехали домой к Владу, казались лишней возможностью провести вместе время. Вдвоем. В замкнутом пространстве салона.

С ней рядом.

Гудящие от нетерпения водители, смешили и забавляли. Вот же торопыги! Куда так рвутся? Домой?

В развлекательный центр? В магазин?

Яркий ночной город, который буквально бил по глазам рекламными щитами, витринами, фонарями, казался новогодним подарком. Дарил ощущение праздника.

Впрочем. Кого Влад обманывал? Себя?

Это все Жасмин. Это она заставляла Горского радоваться всему вокруг, как восторженный идиот. Это она как рукой снимала малейшее раздражение. Это она заставляла восхищаться тем, что прежде не нравилось.

Она! Все она!

Горский чувствовал себя триумфатором! Он ее заполучил! Она принадлежит ему!

Где-то в груди билось еще ощущение, что он рано так расслабился. Между ними ничего еще не решено. Много еще не сказано.

И если для Горского все просто, понятно, очевидно, то у Жасмин все гораздо сложнее.