Я буду только для тебя (СИ)

Уставшие и раскрасневшиеся от мороза, они наполнили комнату ароматом свежего морозного воздуха.

К счастью, наверное, услышав стенания людей, снег перестал падать, давая передышку до следующего снегопада.

Снег стал опадать, и все вышли на расчистку дороги, которая напоминала расходящиеся разветвления окопов.

Только мужики смогли ориентироваться сверху и откапывать проход к тем домам, где люди не смогли сами расчистить территорию.

Архип, похожий на снежного человека, прокопав к ним проход, с улыбкой спросил:

— Вы тут как? А то Дарья расстраивается, что занесло вас. А вы молодцы: двор чистили от снега. Пойду, а то ещё откапывать дворы помочь надо.

Правда, в дальнейшем зима больше не подбрасывала такой обильный подарочек!

И постепенно под воздействием солнца, которое ярко светило и постепенно разогревалось, снег стал таять.

И зима постепенно уступала свои права сестрице Весне, а значит, скоро распустят свои листочки деревья, купаясь в тёплых лучах. Сойдёт снег с полей, и придёт время для людей.

Весенние работы будут набирать обороты, заставляя всех проснуться от зимнего отдыха.

Будут вспахивать поля, огороды, и благодатная земля с благоговением примет семена, по–матерински обласкает их и выпустит на волю, радуя людей новым урожаем.

Когда зазеленели листья на деревьях, радуя взгляд, и прогрелась немного земля, тихо ушла Малаша, не проснувшись утром.

Последнее время она лежала, женщине было уже трудно ходить по дому, только сидеть ещё могла на кровати, посматривая в окошко.

Оливия прибила к стенке кровати вожжи и помогала ей садиться, подкладывая подушки под спину.

А меняя постель и бельё, ей приходилось перекатывать Малашу с одного бока на другой.

—Ты у нас ванька–встанька! Есть такая игрушка. На бок уложишь её, а она в первоначальное положение встаёт. Как ни старайся — всё равно встанет. И ты встанешь, — подбадривала девушка её, понимая, что уже счёт жизни идёт на дни.

— Не встать мне, Оливия! Ты, если что, замуж иди. Приживётесь друг к другу. Одной тяжело тебе будет. Я хоть и не была крепкой опорой….

—Что ты! Я без тебя не смогла бы. Это ты мне опорой была. Ты для меня стала родным человеком, — говорила девушка, глотая слёзы и пряча глаза от неё.

Поглядывая на Малашу, она знала, что ей по меркам этого мира жить и жить. Здесь люди живут триста лет, только болезни или мор могли укоротить жизнь.

А у Малаши жизнь была не из лёгких. Третья из девяти детей бедной семьи, она с детства несла груз забот о своих братьях и сёстрах.

Вечно недоедала: еды не хватало на всю семью. Ей было шестнадцать лет, когда Малашу заприметил её будущий муж.

Стало жалко ему девушку, которой от силы можно было дать двенадцать лет.

В ту пору ему было двести лет. Он скорее взял себе помощницу для дома, чем жену.

Дети у него давно выросли, а сам он был вдовцом. Пять лет она жила возле мужчины, не разделяя с ним постель.

За это время поправилась, похорошела и сама уже пришла к нему. Поэтому у них и был только один сын, как дар Триединого за их доброту друг к другу.

Здоровьем Малаша не отличалась — сказались её голодные детские годы, и даже дальнейшая сытая жизнь не смогла ей укрепить здоровье.

Стало пусто в доме после ухода Малаши. Некому было поддержать и утешить её.

И девушка как–то сразу стала ощущать груз, который с ней та делила.

А за этим несчастьем пришла и другая беда. Пропала их кормилица.

Иван отвел, как обычно, её утром на выпас, а вечером не оказалось коровы на месте.

Искали и вечером, и весь следующий день, но так и не нашли.

Прошёл почти месяц, а тоска и пустота не покинула этот дом, будто кто сглазил их семью.

Поглядывая на притихших детей, которые ужинали, Оливия чётко осознала, что они остались одни.

И понимала, что череда событий приведет её к какому–нибудь результату.

Только вот к какому? Ей было понятно. Что ей придется выйти замуж без любви — без мужика ей не потянуть этот дом.

Раньше хоть Малаша снимала нагрузку домашних дел, а она с детьми занималась хозяйством.

Взваливать на восьмилетнего Ивана всю работу ей не хотелось — девушка и так видела, что он старается, но до его полноценного вклада в мужскую работу было далеко.

Он многому научился у Архипа, но привлекать того ей стало стыдно. А то уже Татьяна смотрит подозрительно на неё. Не хватало, чтобы и она ревновала.

И так слухи шли по деревне, а посудачить кумушкам было от чего. Один к девушке только хотел посвататься, так потом ходил с разбитым лицом. Тимофей дал понять, что ему не стоит подходить к ней.

Одни судачили, что полюбовница она ему, вот и отваживает всех женихов от неё.

Другие защищали: говорили, что никто не видел его у неё и некогда Оливии бегать на свидания — дом и дети на ней, да ещё лежащая старуха.

Как всегда, разделились мнения, но многие понимали, что Тимофей не со злобы никого к ней не подпускает, а от большой любви.

Никак не может он смириться с потерей и со своим положением, только все понимали, что выхода из этой ситуации нет.

— Мам, ты чего? — обеспокоенно спросил её Иван.

— Задумалась я. Вы кушайте, — улыбнулась она.