Я буду ждать (СИ)

Гарри замер возле входа в общежитие профессорского состава. Он и не заметил, как они пришли сюда. В сумерках все дорожки кампуса выглядели одинаково.

— Вы решили меня отравить, профессор?

— Думал об этом, но слишком много мороки с последствиями, — совершенно серьезно ответил Снейп.

— Л… ладно, — Гарри подошел ближе. — И в чем подвох?

— Мне не нужно было позволять вам и мисс Грейнджер идти на прием Малфоев. Считайте это извинением. Вы выпьете чай, переждете у меня, пока не закончится ваше ежегодное безумие, а потом вернетесь обратно. Я рад, что моя выходка вас чему-то научила, хотя и не считаю, что поступил правильно.

Он был неожиданно многословен и явно нервничал, так что Гарри не стал больше ничего спрашивать — просто прошел за древнюю дверь и улыбнулся старичку-консьержу.

Общежитие для преподавателей было существенно просторней и ремонт здесь был выполнен лучше, но главное, здесь жило куда меньше людей. Многие комнаты, официально зарезервированные за тем или иным профессором, пустовали большую часть семестра. Только во время сессии здесь начиналась настоящая жизнь.

Снейп жил на втором этаже — это было не самым почетным местом. Отсюда открывался прекрасный вид на куцые кроны деревьев, и летом, должно быть, эти кроны закрывали собой весь обзор, а сейчас, зимой, они уродливыми статуями торчали из земли.

Комнаты Снейпа — их было две — выглядели необжитыми и бедными. Вся мебель здесь была казенной, на полках в свете тусклой лампочки виднелась пыль. Книг было немного — только старые учебники, по которым он должен был учить их некоторое время.

Кровать, впрочем, была застелена по-солдатски строго, возле нее висела смена одежды на следующий день. Человек, который жил здесь, не считал это место домом. Просто пережидал ночь. Гарри хорошо понимал такой подход. Он и сам не любил заниматься бесполезным украшательством. Эти комнаты им дали на время, так зачем притворяться, что они здесь хозяева?

— С молоком? Без молока? — спросил Снейп.

Гарри ответил, что ему все равно, и продолжил разглядывать комнату. Когда еще представится возможность? Он искал грамоты, медали, кубки, что угодно, что могло намекнуть на достижения профессора. Но стены остались пустыми.

— У меня осталась пара пирожных, — сказал Снейп, выложив на пыльный стол контейнер из столовой.

— Я не ем сладкое, — ответил Гарри и стал торопливо пить горячий чай. От него ненадолго было полегче сидеть в незнакомой комнате.

— Бережете здоровье? — усмехнулся Снейп.

— Если бы вы пожили с Роном пару недель, вы бы поняли, о чем я, — сказал Гарри. — Когда я вижу пирожные, я вспоминаю, как их ест он.

Они пили чай молча. Снейп смотрел в окно, а Гарри, устав искать в комнате хоть что-нибудь интересное, начал разглядывать огоньки напротив. Он заметил черную дыру на месте, где должен был гореть «его» огонек.

— Поттер, почему бы вам не рассказать о своих планах на будущее? — спросил Снейп.

Гарри поперхнулся чаем, облил себя, от испуга выронил кружку, и она полетела на пол, где благополучно разбилась.

— Ясно, — прокомментировал Снейп. — Значит, особых планов нет.

— Простите, что я…

Снейп оборвал его извинения, и они стали прощаться. Стало ясно, что больше в одной комнате они просидеть не смогут. Гарри не мог дать объяснения этому чувству, как будто два совершенно незнакомых человека попытались отлично провести время в кабинке застрявшего лифта.

— Спасибо за чай, — сказал Гарри на прощание.

— Да, конечно, — пробормотал Снейп. И добавил чуть погодя: — Заходи, когда понадобится.

Гарри не ответил на эту явно из вежливости брошенную фразу, только махнул рукой в прощальном жесте и побежал вниз. Благо, бежать пришлось недолго. Старичок попрощался с ним, а он — со старичком. Все это выглядело глупо, надуманно, как в каком-то дешевом фильме. Что он, Гарри, делал в этой части общежития? Здесь ему не место. И с преподавателями дружить — не самая лучшая идея. Хватает и того, что ректор таскает его по конференциям, используя репутацию родителей. «Сын тех самых» — вот что о нем говорят.

Ему не нравилась репутация «сына». В детстве он думал, что родители были хиппи, курили травку и попали в аварию во время очередного прихода от чего-то потяжелее. Тетя Петунья заботливо культивировала эту теорию.

Став повзрослее, он понял, что теория никак не вязалась с грамотами мамы, которые остались в кладовой дома Дурслей, где Гарри вынужден был убирать. Потом пришло письмо от Дамблдора, в котором ректор известного на всю страну университета приглашал его попробовать свои силы в черт знает какой-то там конференции. Первой из сотни. Гарри приехал, помощники Дамблдора написали ему речь, заставили выучить, и он стал с этой речью, как уличный актер, кататься по городам.