Я был адъютантом генерала Андерса

Около Кут нас задержала милиция, состоявшая тогда главным образом из украинских юношей в гражданской одежде, с красными повязками на левом рукаве и с винтовками. Нас отвели на пост, помещавшийся в одном из домов у рынка. На первом этаже в дежурной комнате на лавках около стен сидели милиционеры, выглядевшие так же, как и те, что нас задержали. В руках винтовки, а у некоторых были даже примкнуты штыки. За столом на лавке сидел «старшина милиции», человек пожилого возраста, рядом его помощник, лет двадцати с небольшим, а с другой стороны, кажется, лейтенант Красной Армии. Мы предстали перед ними. Старшина, хорошо владеющий польским языком, спросил нас, кто мы. Я ответил, что являюсь студентом, а Богданович инженером. Предъявили свои паспорта. Документы у нас были в порядке. Затем он спросил, зачем мы сюда приехали. Мы отвечали, что начали торговать коврами, а Куты славятся их производством. Поэтому приехали сюда, чтобы закупить партию ковров для Львова. Нашим ответом очень заинтересовался помощник начальника, родители которого, как оказалось позже, имели в Кутах большой магазин ковров. Он расспрашивал нас, знаем ли, где их искать, а затем дал адреса нескольких магазинов, после чего мы уже без всяких трудностей получили разрешение на двухдневное пребывание в Кутах.

Во время нашего допроса на пост привели Раковского и Бончковского. Как оказалось, каждого неместного, появившегося в городе, задерживали и отводили в милицию. Мы сделали вид, что не знакомы. По выражению лица и поведению полковника я сделал вывод, что он «выдохся». Весь трясся, как студень. Было видно: Раковский полностью капитулировал. Мы покидали пост с пропусками, разрешившими свободно пребывать в городе. После нас начали допрашивать тех двоих. Мы решили их подождать. По рыночной улице прохаживались взад и вперед, наблюдая, не выйдут ли. Примерно после сорока минут такой прогулки, решили больше не ждать, вероятно, их задержали.

С обоими моими товарищами по путешествию я встретился много лет спустя, уже в совершенно иных условиях.

А тогда мы пошли в гостиницу, сняли номер и спросили, где можно что-либо поесть. Хозяин гостиницы, предприимчивый и любезный человек с бегающими глазами, проверил наши пропуска и дал комнату, зарегистрировав нас в книге. Он слегка улыбался, кивая головой, и, хотя лицо у него было хитрое, чувствовалось, человек он не плохой. Между нами возникла симпатия.

Умывшись, мы снова пошли в город. Зашли в ресторан и поужинали. Я надеялся, что полковнику как-то удастся освободиться. Посматривал на улицу. Выйдя из ресторана, мы еще долго прогуливались, но напрасно. Наконец, подошло условленное время встречи с проводником и я пошел к месту встречи. Было уже совершенно темно. Проводник ждал и хотел нас сразу же вести. Надо было пойти за город, в горы и лесами дойти до реки Прут, являвшейся границей. Все это казалось делом простым. Проводник знал дорогу прекрасно и заверял, что она совершенно безопасна. Советовал идти немедленно. Именно так и следовало поступить, но я подумал, что непорядочно уйти, ничего не узнав о судьбе полковника и его товарища. А вдруг сегодня или завтра рано утром их отпустят, а без нас они не сумеют перейти через границу, особенно полковник. Я вспомнил, как Раковский говаривал: «Я дал бы себе отрезать ногу, только бы вырваться отсюда, только бы убежать». И я решил остаться. Проводник стал меня упрекать, вероятно, подумал, что я струсил. Он успокоился только когда я заплатил ему условленную сумму, несмотря на то, что мы не воспользовались его помощью. Однако придти на следующую ночь отказался.

Ничего не поделаешь. Нет, так нет.

Дело начало осложняться. Я вернулся к Богдановичу, и мы еще немного пошатались по городу. Вроде все было спокойно. Всюду болталось довольно много людей. Городишко, хотя небольшой, был довольно оживленным. Около одиннадцати часов вечера мы направились в гостиницу.

Поприветствовав хозяина, мы задали ему обычный вопрос: Что слышно? Что нового?

— Ничего особенного, ответил хозяин. — Сегодня задержали несколько подозрительных лиц. Они будто хотели, перейти границу. А перед вечером арестовали какого-то полковника, который шел с молодым парнем, выдававшим себя за крестьянина. Кажется, этот юноша оказался тоже военным.

Мы онемели. Поняли, речь идет о наших спутниках. Именно подхорунжий Бончковский должен был выдавать себя за сына крестьянина. Однако вида не подали, проявив полное безразличие. Через минуту Богданович все же спросил:

— Ну и что делают с такими задержанными?

— Их машинами отвозят в Колымыю, а оттуда во Львов.

Все было ясно. Но очень хотелось надеяться им как-нибудь удастся сбежать. Мы пошли спать, а в пять утра были уже на ногах. Хотели разузнать, когда и как их повезут. Но наши намерения оказались невыполнимыми.