Я был адъютантом генерала Андерса

Прикомандированный к нам капрал был молодым парнем лет около двадцати. Он тоже радовался поездке в Черновицы. С ним мы направились на находящийся в двух-трех километрах жандармский пост. Там никто нами не поинтересовался. Оставили нас в садочке около дома, предупредив, чтобы мы никуда не отходили. Место было красивым. Кругом были скалистые, почти отвесные, поросшие лесом горы. Мы с интересом рассматривали пейзаж. Выехать должны были в пять часов, чтобы в семь прибыть в Черновицы. Наш конвоир несколько раз заглядывал к нам. Купил нам хлеба и колбасы и больше нами особенно не интересовался. Когда мы рассказали ему, что имеем в Хлиботе родственников и хотели бы им сообщить о нашем прибытии в Румынию, он ничего определенного не ответил, так что мы не знали, согласится ли он задержаться на станции, чтобы мы могли известить родственников Богдановича. Затем мы пообещали ему пятьдесят лей, если согласится задержаться с нами в Хлиботе до следующего поезда. Согласился. Около пяти часов пошли на железнодорожную станцию, находящуюся совсем близко. Конвоир купил билеты, и мы поехали дальше, напомнив ему об обещании задержаться в Хлиботе. Почти через час поезд прибыл в Хлибот. Вместе с жандармом мы вышли из вагона и направились в сторону поместья, расположенного в километре от станции.

Вошли в старую усадьбу, стоявшую посредине большого парка, оставив конвоира перед домом. Навстречу нам выбежали две молодые барышни. Одна, совсем молоденькая девушка, почти подросток, с длинными светлыми как лен косами, смуглая, почти как Зося из «Пана Тадеуша»[7].

Вторая, чуть постарше, Кристина. Узнав Стефана, сестры ему очень обрадовались. Меня также сердечно приветствовали. Поднялись наверх, где нас представили хозяйке дома. В доме было довольно оживленно. Съехалось много гостей родных и знакомых. От пани Кристины мы узнали, что можем спокойно ехать в Черновицы, поскольку их дом имеет замечательные отношения с властями, и нам ничто не угрожает. Она обещала завтра поехать вслед за нами и поставить в известность обо всем консула Буйновского, резиденция которого находилась в Черновицах. Кристина заверяла, что сама позаботится о нас. Как я позже узнал, это была очень дельная девушка, полная энергии и ради поляков готовая на самопожертвование.

После ужина мы стали подумывать об отъезде, чтобы не опоздать на следующий поезд в Черновицы. Довольно большая компания гостей проводила нас на станцию. Жандарм получил обещанные пятьдесят лей и обильный ужин и был доволен.

В Черновицы мы прибыли в нервом часу ночи. Нас никуда не хотели принять. Кончилось тем, что после нескольких часов шатанья мы пошли ночевать в гостиницу.

На следующий день нас отвели в префектуру. Здесь состоялся еще один допрос. Никакой другой вины, кроме нелегального перехода границы, нам не вменялось. Инженера Богдановича освободили сразу, поскольку у него имелась румынская виза, мне же заявили, что до суда, как и все, нелегально переходящие границу, буду содержаться в тюрьме. Ничего не поделаешь. Попрощался со Стефаном, обещавшим оказать всяческую помощь со стороны своих родных. До сих пор отношение румынских властей не было враждебным, поэтому я особенно не протестовал и в сопровождении конвоира направился в тюрьму. Это было огромное, мрачное и грязное здание. Я проходил какие-то коридоры и закоулки, ни с какой тюремной администрацией не соприкасался. У меня ничего не отобрали: часы, перочинный ножик, карманный фонарь и другие мелкие предметы, включая лезвия для бритья, оставили при мне. Надзиратель открыл окованные двери, и я вошел в большую светлую камеру. В ней находилось около сорока человек, как выяснилось позже, все поляки, задержанные за нелегальный переход границы. Пол был цементный. У стен стояли нары. Меня приветствовали возгласом, что вот, мол, прибыл еще один товарищ. Здесь находилось несколько офицеров, два-три чиновника, однако больше всего было учащейся молодежи.

Сначала жилось довольно сносно. Спать можно было без ограничения, кормили три раза в день, но почти никто этой пищи не ел, так как приносили ее в лохани, словно поросятам. Кроме того, кто хотел мог покупать еду в любом количестве. Надзиратель собирал деньги и записывал, кому что надо. Временами приносил даже пиво и вино. Если у кого не было денег в лейях, то он приобретал их, продавая часы и другие вещи и даже обменивая на польские злотые. Одно, что всех нас страшно беспокоило, это вши. Их тут было невероятное количество. Недостаток воды усугублял положение. Вообще гигиенические условия были страшные.