Я был адъютантом генерала Андерса

Это не мешало Соснковскому во Франции усиленно стараться подчеркивать, что он не был сторонником предсентябрьского режима и чуть ли не преследовался им. Он утверждал, что якобы видел творившийся у нас балаган и хаос, и только из высоких побуждений, не выступил активно против этого. Ему трудно было объяснить по существу, почему, собственно, он не соглашался с предсентябрьским режимом: потому ли, что, в его понимании, он был недостаточно фашистским или недостаточно демократичным. Вернее же всего потому, что он не играл в этом режиме решающей роли. Во всяком случае очевидно лишь одно: он не был способен ни на сопротивление, ни на протест. И сейчас он являлся опорой всего того, что было перед сентябрем.

Как-то в первой декаде декабря, когда я снова пришел с докладом с Соснковскому, он принял меня в своем кабинете в «Регине». Мы беседовали больше часа. Я изложил генералу свои соображения о положении в Польше. Как раз в это время мы составили инструкцию для подпольной работы в стране, а он должен был ее утвердить. Я обратил внимание на то, что на ответственные должности назначаются старшие офицеры, те, кто не выдерживал испытаний в трудные для страны минуты. На это генерал спокойно ответил, что «ведь они будут пользоваться псевдонимами, поэтому никто не будет знать, кто тот, кто этот». Я заметил, что подобная позиция может повредить делу, особенно если учесть, что уже происходили затруднения в связи с плохой организацией перехода через границу. Генерал откровенно заявил, что ведь ответственных постов за границей так мало...

Меня поразил такой подход. Невежество и потворство Соснковского были столь велики, что их невозможно понять, а тем более простить.

Соснковский стал мне жаловаться на порядки, прежде всего на нынешнее правительство и штаб верховного главнокомандующего. Он говорил об отсутствии согласованности между ним и Сикорским, между его офицерами и офицерами Сикорского. Соснковский подчеркивал отсутствие взаимного доверия и трудности порожденные этим. Он говорил о претензиях при подборе людей на различные важные посты. Хотя, по его словам, существует письменное соглашение о разделении функций и сотрудничестве, а также об ограничении возможности перестановок кадров. Как ни странно, но именно это обстоятельство содержало в себе, кроме положительных, и отрицательные стороны. Соснковский давал понять, что все обстоит плохо, раз не он назначен президентом. По его мнению все было бы иначе. Он имел бы большую свободу действий, а так он связан и отодвинут на второй план.

Действительно после сентябрьской кампании 1939 года Соснковский был, пожалуй, наиболее вероятным кандидатом в президенты Речи Посполитой. Однако он опоздал приехать в Париж. После неудавшегося в Париже «назначения» в президенты генерала Венявы-Длугошевского президентом стал Владислав Рачкевич.

Я спросил генерала, что произошло с Венявой и почему он отказался от поста президента.

— Это не он отказался, — ответил генерал. — Он вынужден был отказаться, поскольку представители других государств, в особенности Франции, не соглашались с его кандидатурой. Французский посол решительно заявил, что его правительство не признает Веняву. Соснковский также добавил, что это была «работа» Сикорского и что вообще с постом президента были хлопоты. Сначала хотели, чтобы президентом стал кардинал Хлонд. И, собственно, все соглашались на эту кандидатуру.

— Однако по непонятным причинам, — продолжал Соснковский, — этот проект не бы реализован. Веняву предлагал сам президент Мосьцицкий. Учитывая пожелание французского правительства, президентом был избран Рачкевич. Я прибыл в Париж, когда опять возник торг по поводу этого поста. На этот раз я уже сам не согласился его принять, — рассказывал генерал. Потому что со стороны могло показаться, будто Польша меняет президентов, как перчатки. Не солидным было в течение месяца сменить трех президентов. Я согласился, — сказал Соснковский, — принять только пост заместителя президента с перспективой через некоторое время стать президентом. Сосновского назначили государственным министром по делам Польши и главнокомандующим подпольной Армией Крайовой[9], которую надо было организовывать.

Во Франции Соснковский сразу же стал играть руководящую роль. Было совершенно ясно, что он необходим деятелям старого режима, с самого начала жаждавшим любой ценой устранить Сикорского. Борьба против него велась санацией еще до сформирования эмигрантского правительства во Франции. Она не могла смириться с тем, что уйдя из армии в 1926 году Сикорский не нес никакой ответственности за события в Польше.