Я был агентом Сталина

Киппенбергер служил Коминтерну верой и правдой. Во время событий 1923 года он ежедневно рисковал жизнью. В конечном счете его постигла судьба всех преданных коммунистов. Будучи избранным в 1927 году в рейхстаг, он вошел в Комитет по военным делам. Считая себя представителем Коминтерна в этом органе, он многие годы снабжал советскую военную разведку ценной информацией. После прихода Гитлера Киппенбергер ушел в подполье. Осенью 1933 года он бежал в Россию, а в 1936 году был арестован как гитлеровский шпион.

Следователь ОГПУ требовал от него признания, что он сотрудничал с немецкой разведслужбой. Киппенбергер отказывался «признаваться».

— Спросите Кривицкого, мог ли я стать нацистским агентом, — просил он. — Он знал, чем я занимался в Германии.

— Разве вы не были знакомы с генералом Бредовом, главой военной разведки рейхсвера?

— Разумеется, я его знал, — отвечал Киппенбергер. — Я был членом коммунистической фракции рейхстага и членом Комитета по военным делам. (Генерал Бредов часто выступал перед комитетом рейхстага.)

ОГПУ не располагало другими «инкриминирующими» свидетельствами против Киппенбергера. Тем не менее после шести месяцев допросов этот бесстрашный человек «сознался», что он агент германской военной разведки.

— У меня в голове гвоздь, — повторял он, — Дайте мне что-нибудь, чтобы заснуть.

В Германии мы работали над организацией военных коммунистических формирований для будущей германской Красной Армии по строго продуманному плану, деля их на отряды по сто человек (Hunderschaft). Мы составляли списки коммунистов — участников первой мировой войны, располагая их по рангу. Из этого списка мы намеревались сформировать офицерский корпус германской Красной Армии. Подобрали и технический персонал из числа опытных специалистов: пулеметчики, артиллерийские командиры, авиаторы и связисты из квалифицированных радистов и телефонистов. Шло обучение женских отрядов для медико-санитарной службы.

Однако в Рурской области из-за французской оккупации мы столкнулись с не известной нам доселе проблемой. Рур представлял собой сцену одного из самых странных спектаклей в истории. Немцы, не способные противиться французской армии силой, стали оказывать там пассивное сопротивление. Остановились шахты и фабрики, на которых оставался минимум персонала, чтобы не допустить затопления шахт и сохранить в порядке фабричное оборудование. Железные дороги почти не действовали. Росла всеобщая безработица. Правительство, боровшееся с колоссальной инфляцией, вынуждено было практически полностью содержать все население Рура.

Тем временем французы стали поощрять сепаратистов, целью которых было отделение всей Рейнской области от Германии и образование независимого государства. Неосмотрительные наблюдатели считали, что сепаратистское движение — не что иное, как плод французской пропаганды. На самом деле оно родилось на месте и было очень серьезным. И если бы англичане не противились ему, то в 1923 году Рейнская область отделилась бы от Германии. Во многих домах Рейнланда я видел бюсты Наполеона, создателя Конфедерации Рейна. Все чаще и чаще я слышал жалобы жителей на то, что Пруссия обирает их богатую страну.

Компартия боролась с сепаратистским движением всеми доступными ей способами. Лозунгом Коминтерна был «Война Штреземану и Пуанкаре!» (Г. Штреземан — министр иностранных дел Германии; Р. Пуанкаре — премьер-министр Франции. Прим. сост.). Лозунг нацистов и их союзников — националистов: «Война Пуанкаре и Штреземану!» Именно в эти дни французскими военными властями был казнен нацистский террорист Шлагетер. Казнь Шлагетера осталась бы не замеченной никем за пределами узкого круга его единомышленников, если бы Карл Радек, самый умелый пропагандист Коминтерна, не довел этот факт до сознания немецкого народа. «Вступайте в Компартию, и вы добьетесь национального и социального освобождения своей родины», — призывал он. Шли даже переговоры между Радеком и некоторыми лидерами нацистской и националистической партий, к последней принадлежал граф Ревентлов. Основой сотрудничества служил тот факт, что единственным шансом на успех для националистической партии было заключение союза с большевиками против Франции и Великобритании. Но планы этого союза так и не осуществились. Он был заключен лишь в 1939 году далеко не на тех условиях, на которые рассчитывала Москва, когда Германия была так унижена.

Тем временем все было готово для сепаратистского переворота. Лидеры сепаратистов Матес, Дортен и Шмидт начали действовать. Сигналом для провозглашения Рейнской республики должна была послужить крупная демонстрация в Дюссельдорфе во второй половине сентября.