Я был драгдилером "Rolling Stones"

Однако Кэммелл и Рег были хоть и измотаны, но счастливы.

— Все будут поражены! Никто такого еще никогда не видел. Этот фильм станет новым образцом для подражания, — сказал мне Кэммелл, когда съемки уже подходили к концу.

Его мечтам было суждено разбиться вдребезги после того, как фильм посмотрели несколько толстых джентльменов с сигарами — продюсеров из «Уорнер Бразерс». Они были так шокированы этой яркой, развратной, упаднической картиной, абсолютно непохожей на все, что им приходилось видеть прежде, что отложили ее выпуск на два года. За это время с фильмом работало семь разных режиссеров, которые перемонтировали его в наивных и тщетных попытках сделать менее эпатажным и более простым для восприятия зрителей. В результате, из-за того что режиссеры были из разных стран, на экраны вышло пять различных версий фильма.

Та версия, которую увидели Кэммелл и Джаггер, заставила их написать в «Уорнер Бразерс» гневное письмо.

О «Представлении»: это фильм об извращенной любви между Homo Sapience и Госпожой Жестокостью. Учитывая тематику, фильм должен быть страшным, парадоксальным и в чем-то абсурдным. Делая такой фильм, следует изначально принять то, что в нем будут нарушены многие табу.

Вы же, кажется, решили выхолостить, во-первых, все жестокие сцены и, во-вторых, все любовные сцены. Если зрители не будут поражены, посмотрен фильм, значит, он становится бессмысленным. Если вас это огорчает, то альтернативой является быстро продать его кому-нибудь еще, а не лепить из него явное дерьмо. Ваша неадекватная цензура приведет к тому, что качество фильма резко ухудшится и на него придут смотреть гораздо меньше зрителей.

Однако «Уорнер Бразерс» проигнорировала это письмо, а то, что Мик пытался затеять шум, только укрепило у продюсеров со строгими пуританскими взглядами уже сложившееся у них мнение о Джаггере как о наркомане и сатанисте. Следует заметить, что после того как фильм «Представление» увидел свет, Мику надолго прекратили предлагать работу в кино.

Марианна знала о том, что Мик спит с Анитой. Мысли об этом мучили ее все время, пока она в одиночестве томилась в далеком ирландском замке. Она все чаще и чаще обращалась к кокаину, пытаясь найти в нем замену любви. Ей было очень важно сейчас чувствовать себя любимой. Мик же вернулся со съемок изменившимся — он стал более жестоким. Он не вполне понимал, что в нем осталось от Мика Джаггера, а что — добавилось от Тернера. Они говорили о том, что ей надо бросить кокаин, — Джаггер считал, что это может повредить беременности. Кроме того, он боялся употреблять его и сам, опасаясь, что станет так же зависим от наркотика, как Кит, Анита, Эрик Клэптон и многие другие их друзья.

Тогда она практически перестала нюхать кокаин. Врач, серьезно опасаясь за здоровье ребенка, прописал ей постельный режим с шестого месяца. Марианна очень хотела родить этого ребенка — ребенка от Мика. Она была уверена, что это будет девочка и они назовут ее Кариной.

Репортеры постоянно забрасывали Джаггера вопросами по этому поводу. В конце концов он решил выступить в популярном телешоу Роберта Фроста и прояснить свою позицию:

— На мой взгляд, не следует жениться, если вам кажется, что вы разведетесь. Если вы хотите пожениться, вступить в священный союз по воле Божьей, то вам уже не развестись — вас не разведет даже Господь. Вы можете только жить с этим дальше. Вообще, я думаю, что женитьба — это действительно отличная штука.

Когда же Роберт Фрост перешел на личности и спросил, почему он не женится на Марианне, Мик ответил:

— Тут есть некоторые сложности — она уже замужем. Я, конечно, могу стать вторым мужем…

После еще нескольких вопросов на эту тему он добавил:

— Я пока не собираюсь жениться… Я не чувствую, что мне это по-настоящему нужно. Если я встречу девушку, с которой мне покажется это возможным, тогда, конечно, будет совсем другое дело. Но я еще такой не встречал.

Затем появилась миссис Уайтхаус — консервативная и чопорная дама средних лет с седой шевелюрой и в очках в роговой оправе. После основания Национальной ассоциации телезрителей и радиослушателей она сама себя назначила стражем общественной морали.