Я был там: история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени

В соседнем рабочем поселке родители выращивали картошку и осенью складывали ее на зиму в сарае, где был выкопан специально для этого погреб. Вывозили ее с поля до дома на лошади, запряженной в телегу. Помню, с каким восторгом я восседал в телеге на мешках картошки, наслаждаясь неспешной поездкой по ухабистой дороге, воображая нашу телегу лихой тачанкой. Даже редкие поездки на легковом автомобиле с открытым верхом, со спицами в колесах, на котором нас катал какой-то хороший знакомый или друг нашего отца, не производили на меня такого впечатления, как езда в телеге. Этот друг или товарищ, очевидно, был каким-то начальником, потому что имел при себе табельное оружие. Один раз он даже дал мне подержать свой пистолет. Моему восторгу не было предела. С большим трудом я держал его двумя руками, словно огромную гирю, безуспешно пытаясь направить ствол в горизонтальное положение. Не добившись этого, я отдал оружие хозяину.

Я уже писал, что отец работал на электростанции и работа у него была посменная. Его режим дня во многом не совпадал с нашим режимом. Очень часто, когда мы спали, он работал, а днем, когда мы бодрствовали, он спал. Независимо от режима дня он каждый раз делал зарядку, принимал холодный душ. Насколько я помню, он вел активный образ жизни. Занимался по поручению партийной организации общественной работой. Проводил какие-то мероприятия в Красном уголке, который был на нашем этаже, недалеко от нашей комнаты. В свободное время увлекался фотографией, велосипедом, лыжами, делал для друзей и знакомых пружинные матрасы. Я и сейчас помню, как он при помощи воротка навивал из толстой проволоки огромные пружины, а потом закреплял их на широких досках. Когда отец был выходной, мы очень часто ездили в Ленинград, много времени проводили в лесопарке, гуляли по берегу Невы, иногда брали напрокат лодку на лодочной станции и катались вдоль живописных берегов полноводной реки, любуясь местными красотами. Одним словом, все было прекрасно: благоустроенное жилье, дружная счастливая семья, хорошая надежная работа родителей, позволяющая жить в относительном достатке, отличная природа, близость Ленинграда. Казалось, что о какой-то другой жизни не стоило и мечтать. Думалось, что так будет всегда. Но даже мы, дети, стали замечать, что взрослые все чаще стали говорить о какой-то войне. Один раз в наш поселок приезжали испанские дети, и взрослые говорили, что их выгнали с родины какие-то фашисты. По нашим овражистым дорогам вдоль берега Невы начали бегать легкие танкетки. Одна из них даже свалилась в овраг, и несколько дней ее вызволяли оттуда военные при помощи таких же танкеток. Из «тарелки», висевшей на стене, все чаще стали звучать марши и военные песни. Солдаты, расположенные в казарме в соседнем доме, почти каждый день стали проводить занятия в лесопарке или во дворе нашего дома. С одной стороны, все было как всегда, но с другой – чувствовалось нарастание какого-то напряжения. Родители с большим вниманием стали прислушиваться к сообщениям, которые передавали по радио, и обсуждать их содержание.

Война

В одно прекрасное утро наша размеренная, спокойная, мирная жизнь была перечеркнута зловещим, пугающим, кровавым, в полной мере непознанным словом: война.