Я была джихадисткой. Расследование в центре вербовочной сети ИГИЛ

Параллельно террористическая организация широко использовала свое излюбленное боевое оружие: сетевую пропаганду. До сих пор порывы сдерживались из-за неприглядных изображений талибов, уединенно живущих в афганских горах. А вот появление новых солдат джихада 2.0 попало в самую точку. YouTube заполонили сверхжестокие видео. «Исламское государство» поражает умы тысяч западноевропейцев, обескураженных быстротой действий и исполнением угроз. «Обещания увлекают только тех, кто к ним прислушивается»… К сожалению, это горькая правда в отношении молодых джихадистов. Будучи плохо осведомленными, большинство уезжает в район боевых действий с намерением выложить в Интернет свое фото, где они запечатлены в солдатской форме. Там они проникаются определенной уверенностью, что получат право покрасоваться в твиттере или фейсбуке, делая столь справедливыми и предостерегающими знаменитые слова Энди Уорхола[13], сказанные им в 1968 году: «В будущем каждый человек получит право на 15 минут славы». Я родилась в начала 1980-х годов. Это было не самое плодотворное десятилетие в музыкальном плане. В 1997 году я усовершенствовала свои музыкальные вкусы благодаря легендарному альбому хип-хоп группы IАМ «Школа корыстолюбивого микрофона» (L’école du micro d’argent.). Я до сих пор помню наизусть каждое слово из этого музыкального НЛО, состоящего из 16 названий. Песня «Братишка», в которой говорится о нравах самых юных, неподвластна времени:

Братишка мечтает о тачке, шмотках, бабле,
О репутации крутого. Ради этого он украл бы луну.
Он коллекционирует преступления, не заботясь
О зле, которое причиняет, но при этом требует к себе уважения.

В то время уже стоял религиозный вопрос. Однако он не влек за собой каких-либо внешних репрезентационных или поведенческих знаков. Некоторые вчерашние «братишки» стали джихадистами. Легкие деньги, оружие, наркотики – все это больше не поражает их воображение. У них другая мечта: завоевать уважение и признание. Стать «героями». Играть в войну и воевать – это совсем другое, чем стать каидом квартала и давать выход своей энергии на игровой приставке PlayStation. Но внимание! Существует несколько категорий джихадистов. В последнее время отъезды в страны Леванта совпали со случаями одиночной радикализации. В частности, я имею в виду молодую девушку из Нормандии, которая полагала, что в одиночку нашла все ответы на свои жизненные вопросы в Интернете. Через несколько недель христианка, принявшая ислам, уехала, чтобы пополнить ряды исламистских бригад. Я рассматриваю свой тулузский аватар Мелани Нин как сверхчувствительную особу, которая стремится не господствовать, а подчиняться, чтобы найти смысл своего существования. Как и многие другие молодые люди, вне зависимости от эпохи и социальной среды, она страдает от боли, которую ей причиняет жизнь.

Позднее, ночью

Милан заснул. В его комнате, где царит приглушенная, нежная, как и он сам, атмосфера, я ворочаюсь в кровати. Мы не стали закрывать ставни, и свет уличных фонарей заливает комнату поэтическим светом. Этот привычный ночной пейзаж сопровождает мою бессонницу, не прогоняя вопросы, преследующие меня.

Я осторожно встаю. Милан спит как ангелочек. Мое подсознание влечет меня в гостиную, к демону, скрывающемуся за экраном Retina. Мой страждущий корреспондент прислал три новых послания. Столько я явно не ожидала. Я закуриваю сигарету. Первое послание он отправил в половине третьего дня по местному времени. Странный выбор для отчаянного боевика. В это время он должен находиться в районе боевых действий. Или где-нибудь еще. Мне очень трудно представить его сидящим в интернет-кафе в разгар дня и отправляющим послание незнакомой девчонке.

– Салам алейкум, сестра. Как поживаешь? Хочу тебе сказать, что я в твоем распоряжении, если ты хочешь поговорить. Я в уголке.

В уголке? В каком еще уголке? Но у меня нет времени на раздумье, поскольку следующее послание вызывает у меня не меньший интерес:

– В котором часу ты будешь на связи, чтобы мы смогли поговорить? В самом деле, у меня есть для тебя автограф… Машалла.