Я человек эпохи Миннезанга: Стихотворения

ПРЕДВЕСЕННЕЕ

В житницах моей печали
спит зерно небытия.
Разве вы не замечали
горе темного литья?

Разве утренняя квота

не заполнилась тоской
в первый день солнцеворота
и неволи колдовской?

Ты не спишь, туманный отрок,

потерял ты счастья ключ,
и на зельях приворотных
не дробится солнца луч,

и безвестные дороги

не ведут тебя туда,
где на месяц круторогий
льет свой скудный свет звезда.

Это всё приснилось вкратце

накануне той весны,
той, когда начнут
сбываться удивительные сны,

умилительные страсти

порасстелют белый плат,
над излучинами счастья
вихри славы загудят.

Ты встаешь, весна вселенной,

на исходе той зимы,
той печали вдохновенной,
той блаженной кутерьмы,

ты встаешь — и миг утраты

меркнет в зареве судеб,
и теплеет ноздреватый,
рыхловатый черный хлеб.

«Томления души, оторванной от близких…»

Томления души, оторванной от близких,
возможно ль передать словами бытия?
Есть пляска темных дней – у каждого своя,
слепые имена на смутных обелисках
и залежи церквей, похожих на беду,
из тех, что кажет гид в автобусе зевакам, –
и всё, что сочтено намеком или знаком,
и всё, в чем жизнь свою когда-нибудь найду.

БРОДЯЧИЙ СЮЖЕТ

Есть избитый сюжет фантастических книг:
человек отправляется в прошлое. Штука
в том, что себя он как робкий двойник
там ведет, где герои стреляют из лука.

Предсказать он способен исход и судьбу

королей, и царей, и народных движений, –
в этом смысле пришлец – семи пядей во лбу
промолчал из тактических соображений.

А кончается эта история так:

прощелыга-пришлец похищает красотку
и в грядущее с ней устремляется ходко,
потому что он, в общем, пижон и мастак!

К сожалению, где-то на грани веков

тормозит он с отчаяньем мотоциклиста,
а красотка стареет годочков на триста,
и ее ни в какой не затащишь альков!

В общем, это наивный избитый сюжет,

но читатель постигнет, те книжки листая,
что вояжи в глубины исчезнувших лет,
путешествия в прошлое – вещь непростая.

Тем не менее, есть и такая страна,

та, которой бессонная память верна,
где прошедшее наше осталось навеки,
где текут непонятные пенные реки.

В той таинственной полузабытой стране

можем мы предсказать всё, что будет в грядущем.
В той стране с нашим сердцем, томительно ждущим,
мы пылаем в одном автогенном огне.

Предсказуемо всё. Всё свершится в свой миг,

завершится вполне утоленною жаждой,
только я сожалею всегда, что не каждый
до Крещатика Страсти доводит язык!

Не спеша мы уходим в забвенья пургу

и последние силы душевные тратим.

Предсказания прошлого я не могу

счесть каким-то никчемным иль глупым занятьем.

КОЛОМБИНА