Я человек эпохи Миннезанга: Стихотворения

Я не знаю, что делать с грустью,
я не знаю, что делать с кровью;
если реки стремятся к устью,
человек устремлен к верховью.

Истончается это верховье,

исчезает в песках и в травах –
и на мягкое изголовье
упадают головы бравых.

Прерывается вновь дыханье,

чтобы не возвратиться снова, –
хорошо ли вам ранней ранью
в небе, после пути земного?

Золотою ложитесь пылью

вы на клевер и подорожник…
Были прежде земною былью,
а теперь легли в раздорожьях.

Я не знаю, что делать с грустью,

где предел тоске очевидца;
если реки стремятся к устью,
человек к верховью стремится.

«Труд и пот, пот и слезы, и слезы – вода…»

Труд и пот, пот и слезы, и слезы – вода,
это всё навсегда, навсегда, навсегда,
но не вечно, не вечно, не вечно,
что увечно, увечно, увечно.

Если радость смогли бы мы доблестью счесть,

если б солнцу подать отрешенную весть,
если б радуга вечных печалей
обличала б томление далей!

Ничего, ничего, ничего, ничего…

Отчего, отчего, отчего, для чего,
почему, до какого предела
наша вечность над нами зардела?

А потом уж, в ответ на разбойничий свист,

обрывается с ветви взъерошенный лист,
в нем осеннего ветра порывы
рыжиной необузданной живы.

Труд и пот, пот и слезы, и сызнова – пот,

это ветер, летящий с заветных широт,
это вечность, что вечно при деле,
и немая тоска на пределе.

«О небе, о небе, о небе…»

О небе, о небе, о небе
я в трудных стихах расскажу,
где дымного облака гребень
плывет, уподобясь ножу,
где жизни бессмысленный жребий
еще призовет к дележу!

На тысячи злых волоконец

оно распадется потом,
проклятое небо бессонниц,
железное небо истом!

Ломает; ломает комедью

в той летней предутренней мгле,
колдует латунью, иль медью,
иль углем, пригасшим в золе.

На тысячи злых волоконец

ему распадаться и впредь,
проклятому небу бессонниц,
где снов и не стоит смотреть!

«С чем сравнить мне этот воздух в кубе?..»

С чем сравнить мне этот воздух в кубе?
С чем сравнить мне эту боль ночей?
Как губами жаркими пригубить
кислую похлебку палачей?

Не дыши, не мучайся, не сетуй,

не спеши на Сетунь и Пахру,
будь неутомимою планетой,
солнышком, угасшим поутру.

Утреннее сердце. Тихо. Смутно.

Ветер, умирающий теперь.
С чем сравнить мне нынче это утро,
это утро песен и потерь?

«Приходи в туманный вечер…»

Приходи в туманный вечер
в неизведанную тишь,
где виденьем первой встречи
полон доблестный камыш,
где над явью, где над зыбью
покосились камыши,
где бесптичью да безрыбью
гнев поется от души!
Приходи в туманный вечер
к раздорожью моему, –
голос ласки, трепет речи
я по-новому пойму.
Голос речи, трепет ласки,
миг забвенного тепла, –
там, где ночь благие сказки
с бытием переплела!