Я++: Человек, город, сети

Жителей больших городов связывает пространственная близость, совместное пользование публичными пространствами, поголовная зависимость от сложной и уязвимой инфраструктуры и общий доступ к жизненно важным сетям с ограниченной пропускной способностью. Благодаря всему этому величайшие города мира стали зонами плотных и неизбежных взаимозависимостей между людьми – большинство из которых почти ничего не знают друг о друге⁷. Именно поэтому городам необходим определенный уровень связи, взаимодействия и доверия между незнакомыми людьми: если этого нет, они перестают функционировать. Как воскликнул избитый полицейскими Родни Кинг, когда пламя спровоцированных этим фактом беспорядков охватило в мае 1992 года весь Лос-Анджелес: «Неужели мы не можем просто нормально жить вместе?»

Дело не в том, что города являются зонами, свободными от разногласий или конфликтов. Скорее они зависят от способности своих высокоразвитых культурных и общественных институтов – избирательного права, законодательства, рынков, гражданского общества, критического дискурса и политического активизма – укрощать агрессию, конструктивным образом урегулировать разногласия и конфликты и, более того, черпать в них творческую энергию. Иными словами, города – это не только физические структуры, облегчающие экономическую, социальную и культурную деятельность. Важнее всего то, что это пусть и несовершенные, но системы основанных на этике взаимодействий, осуществляемых в соответствии с принципом Родни Кинга: дать возможность большому количеству незнакомых людей просто нормально жить вместе.

Круги, расширяемые электроникой

Астронавтам на земной орбите средоточия человеческой активности представляются яркими точками, излучающими свет, тепло и радиочастоты. Они почти как стояночные костры у океана, только на много порядков крупнее и охватывают куда более широкий диапазон электромагнитного спектра. Внутри этих зон нашей Планеты Огней благодаря миниатюризированной электронике происходит стремительное становление новых пространственных, социальных и культурных моделей, описанных мною на этих страницах.

Образ жизни третьего тысячелетия – это кульминация многовекового процесса создания, наложения и интеграции различных видов транспортных, коммуникационных и энергетических сетей. Личности, расширенные тела, поселения, экономики и культуры более невозможно эффективно разделять с помощью оболочек, стен и границ. Все они оказались неразрывно связаны густой паутиной взаимозависимостей. Ребенок в Бостоне в социальном и культурном плане связан со своей мельбурнской бабушкой, серверная ферма в Пало-Альто экономически зависит от офисов в Бангалоре, пещера в Афганистане может угрожать нью-йоркскому небоскребу. Если вовремя не выявить вспышку атипичной пневмонии в Гонконге, последствия этого немедленно ощутят в Торонто. Подвижность и взаимосвязанность грандиозных масштабов беспорядочно перетасовывают описанные Сиджвиком обособленные группы и иерархии. Круги взаимодействия и взаимных же обязательств не могут более ограничиваться стоянкой, ближайшими соседями, городом, государством или даже всеми торговыми партнерами государства – они неизбежно выходят на глобальный в полном смысле этого слова уровень.

Как город – не просто большая деревня, так и сетевая Планета Огней – вовсе не глобальная деревня. И не виртуальный город, и не всемирное государство. В физическом, пространственном и этическом смысле это совершенно новое образование – отличающееся от известных нам прежде социальных установлений так же, как общество отличается от общины.

Теоретически можно было бы попытаться вернуть старые добрые времена, ограничив круг наших контактов или же объявив, что они не накладывают на нас моральных обязательств. По-разному и в различной степени подобные методы в ходу у готовящихся к катастрофам сурвивалистов, ксенофобов, изоляционистов и сторонников односторонних действий во внешней политике. Однако, как неоднократно указывал Маркс, человечество никогда не отказывается от более эффективных способов удовлетворения своих материальных потребностей. Мало кто захочет выпустить из рук инструменты, освобождающие нас от того, что Маркс, будь он жив, мог бы обозначить как идиотизм неподключенной жизни, – ограниченного существования в узких пределах места, времени, памяти и вычислительной мощности⁸.

Мы не можем спрятаться в своей никем не оспариваемой вотчине за строго охраняемыми границами, поскольку в созданном нами мире их почти не осталось. А в условиях повсеместных, высокоскоростных, неограниченных взаимосвязей у нас просто не остается оснований утверждать, что действенность принципа взаимности зависит от расстояния. Все мы связаны сетями – и физически, и этически – как скалолазы страховкой. И если мы хотим воспользоваться преимуществами расширяемых электроникой социальных, экономических и культурных кругов и при этом избежать связанных с ними опасностей, нам важно признать: они подчеркивают нашу человеческую общность.