Я - Даго. Я - Даго Пестователь

Поздним утром открылись ворота Гнезда, и Спицимир вывел из них восемь слуг, которые на двух смертных ложах несли тела Хельгунды и Аслака. Голова Хельгунды была отрублена таким замахом, словно бы это сделал Пестователь, лицо было залито кровью. Аслак, похоже, умер от заразы. Так что никакое вече, никакой народный суд не состоялись. Разъяренные воины порубили мечами тела Хельгундвы с Аслаком, после чего куски сбросили в озеро на поедание хищным рыбам с раками.

К полудню было замечено, что многие неподвижно лежащие воины не пьяны, но мертвы.

- Мор, Мор, - раздались вопли. – С телом Аслака принесли Мор.

И началось паническое бегство в леса и поля. Лишь на следующий день удалось Палуке и Авданцу собрать распыленное войско и завести порядок. Воины уже не желали никакой добычи из Гнезда, ведь все, что было оттуда, казалось им зараженным. Лишь немногим удалось выловить змею, чтобы съесть ее сырое мясо. В округе Гнезда змей водилось мало.

Вскоре Палука во главе третьей части войск отправился в сторону Познании, а Авданец, во главе своей части, пошел в сторону Лонда, родовых земель Лебедей.

В полдень, на августовском солнце уселся Даго на громадном троне Пепельноволосого, который вытащили для него во двор крепости. За спиной у него встало несколько владык, лестки же в белых плащах образовывали проход от врат крепости до самого трона. Так вот Даго принимал дары от богатых купцов и ремесленников Гнезда, когда принимал их в свое пестование. Открытые сундуки стояли рядом с ним так, чтобы каждый, взятый в пестование, мог положить в сундук свой подарок.

И приходили к Пестователю купцы всеми семьями, и у каждого главы семьи в руках был кошель с золотыми нумизматами или солидами, с серебряными динарами или монетами Покорных⁶. Примносили сюда золотые или серебряные гривни, целые и поломанные. Каждый клал голову под полу белого плаща Пестователя, а тот говорил:

- Беру тебя в свое пестование и делаю свободным человеком.

После чего тот, кого взяли в пестование, открывал кошель и содержимое его, на глазах у всех, высыпал в какой-то из сундуков. С полудня и до раннего вечера поток серебра, золота и драгоценных камней тек в сундуки Пестователя. Иногда говаривали, с беспамятных времен никто так еще не оголял народ от их богатств, как Пестователь, только чем были эти богатства по отношению свободы, которая людям предлагалась. Разве не удержал он свои войска от грабежа? Разве хоть один житель Гнезда пострадал здоровьем? Сгорела ли хоть какая крыша на доме?

И сказал им еще Пестователь, что дары в серебре и золоте – это еще не конец, ибо ради безопасности жителей посада приказал он возвести общими усилиями увеличенный на один деревянный ящик вал и огородить еще и третий посад. И разве не делал он всего этого ради добра народа? Разве для себя нужно было это золото и серебро, а не затем, чтобы снарядить и вооружить новое войско для обороны Державы Полян, как приказал называть свой народ и свои земли?

Потому и полюбил его народ из Гнезда, и воины, что еще недавно служили Хельгунде. А еще сильнее полюбили его, когда вывел он из града чужестранцев-норманнов, снарядил их щедро и послал за Вистулу, чтобы победили они эстов и защищали град и порт Влоцлав. А ведь это не было таким легким делом. Узнав о смерти Хельгунды и Аслака, о том, что тела их порубили на куски, норманны почувствовали себя обманутыми и взбунтовались, захватив часть Гнезда, после чего начали штурмовать град, где пребывал Пестователь. И с той и с другой стороны пало несколько норманнов и верных Пестователю лестков пока Спицимир по приказу Даго не послал за Милкой, которая не привела Нора в комнату княжны и показала ему ее, живую и здоровую. Понял Нор, что Пестователь сдержал свое обещание. Норманны обязались хранить тайну, связанную со смертью предполагаемой княжны, после чего, щедро одаренные, ушли, чтобы добывать земли эстов.

И таким вот образом Даго вновь оказался победителем, поскольку подчинил себе доблестных норманнов, сделав их орудием в собственных руках. Потому-то, когда уселся он на троне Пепельноволосых, в своем позолоченном панцире, со Священной Андалой на лбу, с белым поясом и в красных сапогах, среди сундуков, наполненных золотом и драгоценными камнями – казался он всем неким богом, переполненным величием великаном. И, похоже, тогда же родилась легенда о полянах, записанная впоследствии в хронике Галла Анонима, будто бы у полян золото так же распространено было во владении, как серебро, а серебро было таким дешевым – как солома.

Высоко еще стояло августовское солнце, когда Пестователю сообщили, что у врат града ожидают Ящолт и комес Дунин из Познании, а еще комес Близбор Лебедь, которые желают отдаться в пестование. Услышав об этом, сказал Даго:

- Разве не говорил я неоднократно, что не будет здесь никаких князей, комесов, графов и баронов, но это народ должен править, так как и сам я из простого народа.

Но он все же принял комеса Дунина и комеса Лебедя, которых Ящолт привел к его трону пешими. Им, опустившимся на одно колено, сказал Даго с высоты трона: