Я - Даго. Я - Даго Пестователь

Гедания была была очень высокой и стройной молодой женщиной с узкими бедрами и маленькой грудью. Худощавое ее тело покрывал шелковый коричневый кафтан с широкими рукавами и платье из ткани, называемой фряжской, на бедрах висел пояс, инкрустированный бирюзой, позолоченная повязка с изумрудами стягивала длинные светлые волосы, не покрытые чепцом, чтобы ветер мог свободно играть с ними. У пояса ее висел нож в кожаных ножнах, на рукояти ее поблескивали на солнце драгоценные камни. Лицо у нее было удлиненным, бледным, с резким профилем и высоким лбом. Каждое ее движение было исполнено достоинства, синие же глаза казались такими холодными, что если поглядеть в них летом в жаркий день, могло показаться, будто бы глядишь в холодную и грозную морскую пучину. Светлый ее лоб над носом пересекала глубокая морщина, свидетельствующая о сильной воле, ибо и на самом деле, всякий ее приказ должен был выполнен незамедлительно, а за малейшее промедление слуг и невольников карала княжна безжалостной поркой; сама она обязательно присутствовала при исполнении наказаний и с удовольствием наблюдала за тем, как обнаженные спины и ягодицы истекают кровью под ударами бича. Княжну боялись, так как подозревали в скрытом садизме; с малых лет любила она сопровождать отца во время исполнения смертных приговоров – когда вешали человека ил отрубали голову топором. Это по ее приказу и позволению отца несколько человек приговорили к смерти только лишь потому, что одарили они ее слишком наглыми взглядами. Если не считать коротких мгновений, когда Гедания глядела на порку или казнь, в ней не пробуждались никакие живые чувства или желания, и как раз потому – а не по каким-то иным причинам – не желала она выйти замуж. Мысль о соединении с мужчиной в телесном соитии наполняла ее отвращением. Зато с удовольствием глядела она на копуляцию животных, часто посещала те подворья, где жеребцы покрывали кобыл, быки же покрывали коров. Тогда тоже она испытывала нечто вроде отвращения, но это уже была такая его разновидность, которая ее интересовала и заставляла наблюдать. Ходили слухи, что как-то раз в соседствующей с ее спальней комнате захватила она служанку, которую имел один из воинов Гаута. Оба виновных уже считали, что их осудят на смерть или, по крайней мере, на жестокую порку – но Гедания лишь усмехнулась своими узкими и бледными губами, уселась на табурете и приказала продолжать то, что делали они в тот момент, когда их обнаружила. После того же удалилась с радостным румянцем на щеках, одарила служанку и сказала, что если та еще когда-нибудь будет иметь соитие с мужчиной, пускай позовет, чтобы княжна вновь могла поглядеть.

Так по правде, Гедания не была даже миловидной, тем более – привлекательной, но ее называли самой прекрасной, поскольку всех поражала ее надменная поза; страх, который пробуждала она в людях, властность и какая-то таинственность глаз. Всем она казалась врожденной повелительницей, а каждая такая особа производила впечатление чрезвычайной красоты. Геданию всегда встречали задумчивой, как бы мечтательной, хотя ее холодный взгляд заставлял забыть о каких-либо мечтах. О чем или о ком думала она, о ком или же о чем мечтала – никто не знал. Потому-то и пробуждала она страх и любопытство, но, скорее, страх, чем любопытство. Когда шла она прогуляться по беркгу моря, люди сходили с ее пути, никто и никогда не осмелился заговорить с ней, спросить о чем-нибудь, самое большее: ей кланялись издалека, причем, очень низко.

Потому-то, когда ворожей заговорил с Геданией, та вздрогнула и резко остановилась.

- Похоже, ты прибыл из дальних стран, раз осмеливаешься встать у меня на пути, - сурово ответила девушка. – Из какого ты прибыл края?

- Не знаю я названий тех краев, где бывал. И плохо вижу, княжна. Зрение я утратил, когда мне позволили заглянуть в Навь.

Гедания вздрогнула. Смерти она боялась, мысль о Крае Мертвых наполняла ее ужасом.

- И как там? – спросила она, преодолевая собственный страх.

- Этого я не могу тебя сказать, ибо так же, как утратил я зрение, могу потерять так же речь и разум.

- И все же, ты знал, что я княжна. Глаз у тебя нет, но меня узнал.

- По твоим шагам. По шелесту песка под твоими ногами. Так как ты, может ступать только повелительница. Впрочем, зрение я утратил не полностью. Некоторые вещи вижу вблизи, но умею еще и глядеть в будущее.

- Не желаю я знать своего будущего. Это легче всего: говорить о чем-то, что случится, ибо это сложно проверить. Я знаю лишь свое будущее. А ты его видишь?

- Да, княжна.

- И чего же ты такого видишь?

- Мне следует поглядеть глубоко или мелко, княжна? Это зависит от того, получу ли я целый денар или только половину денара.

- Ты получишь еду и питье в моем доме.

- Я уже был в твоем граде, княжна, вот только военачальник Гаут приказал натравить на меня собак.

- Не он здесь правит, а мой отец. Меня же он слушает.

- Наверное, все, как ты говоришь, и есть. Вот только люди поговаривают, что твой отец в последнее время сильно постарел, и управляет Гаут, ибо у него в руке меч, а у тебя прялка.