Я - Даго. Я - Даго Пестователь

- Если его не убьет Гаут, это сделаешь ты, ибо ему вынесен приговор norn, что означает смерть. Разве не учили тебя, Гедания, что нет ничего слаще власти? Что же такое отец или мать, как не ступени к трону. Твоего брата, Йонкиса, я назову повелителем Витляндии, тебя же отвезу в Гнездо, где ты родишь мне великана. На наш свадебный сговор и на свадьбу мы пригласим всего лишь одного гостя: смерть. И соединит нас совместно пролитая кровь твоего отца. Ибо, если и вправду ты хочешь стать моей женой и заниматься искусством правления людьми, научись поначалу управлять собственными чувствами.

- То есть ты, Пестователь, желаешь взять меня в жены? - хотела удостовериться Гедания. – Но понимаешь ли ты, что не буду я никакой "пряхой домашнего покоя", как некоторые называют женщин. С моей помощью и с моими подсказками ты будешь вздымать меч и вести наши армии в бой, пока не станем мы властителями от моря до гор Карпатос.

- Именно так, госпожа, - склонил голову Даго. – Именно такая женщина мне нужна, ибо мучает меня болезнь, называемая Жаждой Деяний.

Странные мысли мелькнули в голове у Гедании. Она испытала нечто вроде ужасного страха, но и в то же время – сладострастное наслаждение. Не знала она, что Пестователь обнаружил в ней богатейшие залежи жестокости и амбиций. Ее бледное, восковое лицо с крючковатым носом покрылось румянцем, узкие бескровные губы еще сильнее сжались. Издавна было ей известно, что право владеть могут иметь лишь необыкновенные люди. Но что это означало: быть необыкновенным? Обычные люди любили своих отцов, отцы любили своих детей. Но Пестователь видел в ней существо, презиравшее обычность, потому-то, так просто и открыто сказал он ей: убей собственного отца. Впрочем, это ведь была единственная дорога к власти.

Словно околдованная, девушка всматривалась в белые буйные волосы, рассыпавшиеся по плечам Даго. В какой-то момент она протянула руку и коснулась их, чтобы узнать, мягкие они или жесткие.

- Да. Я рожу тебе великана, - торжественно заявила княжна.

С трудом стрясла она с себя чары и провела гостей в небольшую каморку возле собственных комнат. То было хранилище ее платьев. После того отправилась она к воинам, чтобы купить тех, кто должен будет защищать ее днем и ночью. В отцовские комнаты Гедания не вошла, так как уже чувствовала себя женой Пестователя.

В темной каморке Ящолт спросил у Пестователя:

- Зачем, господин мой, ты приказал дочке убить отца? Это ведь не по-человечески. Я сам могу убить Гедана…

- Женой повелителя не становятся ценой тела или даже твердыни. Если кто-то желает быть только лишь человеком, пускай пашет на волах землю или прядет кудель. Впрочем, я ведь не приказал ей убить отца, но человека, стоящего на ее пути к власти. Какое значение имеет то, что таким человеком является ее отец?

Тем временем Гаут возвращался из своего посольства убежденный, что пришло самое подходящее время расправиться с князем Геданом. Град у устья Висулы мог защищаться очень долго даже против превосходящих сил. Опять же, существовала возможность через море связаться с ярлами в Юмно, Хедебе или Бирке и попросить у них помощи против Пестователя. Но вначале Гедан должен был умереть, поскольку именно ему был вынесен приговор norn. Никакие ярлы не помогут Гедану, которого приговорили к смерти тайные купеческие союзы.

Гаут застал град готовящимся к обороне и наполненного силами князя, который эту оборону и готовил. Он тут же встретился с ним один на один и дал отчет по своему посольству к Пестователю.

- Никогда я не открою свой град для аскоманов, - заявил Гедан. Год или два они будут вести себя спокойно, но потом случится то же самое, что и в Друзо. Какой-нибудь Даго отрубит мне голову, точно так же, как Акуму. И никогда не получит Пестователь мою дочь в жены, поскольку, в качестве приданого, раньше или позднее, он захватит всю Витляндию.

- Ты упрямый старик, князь. Ты больной человек, - неспешно произнес Гаут, кладя руку на рукоять своего меча.

Вот только князь оказался быстрее. Он вонзил в грудь Гауту стилет и с безразличием глядел за тем, как его слуга и помощник упал на пол, как он умирает, пытаясь вытащить из тела клинок.

Князь Гедан оставил в помещении убитого Гаута и отправился в комнаты, которые занимала его дочь. Его удивило большое число воинов, стерегущих коридор, ведущий в помещения Гедании. Спросил он у Гедании об этом.

- Я опасалась Гаута, - спокойно объяснила та. – Боялась, что он может поднять бунт.

- Он и попытался, Гедания. И потому его уже нет в живых.

- Понимаю, отче, - опустила глаза княжна, размышляя о том, слышит ли слова ее отца Пестователь и сопровождающий его рыцарь по имени Ящолт.

Так прошли два дня и две ночи. А на третью ночь под град подплыли воины Пестователя. На противоположном берегу реки Висулы и Мотлавы загорелось огромное количество костров. Их насчитали две сотни штук. Никто не догадался, что каждый лестк получил приказ разжечь один костер. Защитники Гедании должны были думать, что имеют дело с бесчисленной армией.