Я - Даго. Я - Даго Пестователь

После того Зифика пригласила Пестователя на пир, на котором – как рассказывали – не взял он в рот ни кусочка мяса, не выпил ни единого глотка пива или меда. Рано утром привели к нему оседланного Виндоса, и Даго, несмотря на жестокий мороз, во главе четырех сотен лестков выступил на левый берег Висулы и по тому же левому берегу добрался во Влоцлавь.

С удовольствием осмотрел Пестователь все еще расстраивающийся деревянный град, окруженный валами с тройным палисадом, высокие деревянные привратные башни, купеческий посад и замерзший в это время года речной порт с десятками судов и ладей, вытащенных на берег. В граде его ожидал Нор с семью десятками конных воинов. Среди них было и несколько норманнов, которые раньше служили в Гнезде.

Сейчас они считались лестками и носили белые плащи и шлемы с конскими хвостами. Другим их речь казалась забавной, к примеру, они говорили не "лестки", а "лехиты". Со временем Пестователь убедился, насколько заразными могут быть подобные обороты, ведь вскоре простые люди называли воинов в белых плащах лехитами, забывая, что слово это взялось от "лестк", что означало: смышленый, предусмотрительный. И, похоже, от народа Пестователя, от полян, взяли свое название поляки, ну а от лестков появилось наименование лехитов или, если кто желает, ляхов.

Во Влоцлавь прибыл Херим. Он несколько потолстел, надо лбом появились залысины.Одевался он богато и много пил, словно травила его какая-то огромная тоска. Во время пьянки с Даго и Спицимиром признался он им, что правление Гедании становится все более суровым. За малейшую кражу приказывает она отрубать ладонь, за изнасилование – кастрирует или вешает. К тому же разослала она гонцов ко всем более крупным градодержцам, чтобы подобные законы ввели они и у себя, только мало кто этх указаний послушал.

- Народ ненавидит Геданию и тоскует по тебе, господин мой, - заявил Херим под конец. – Если ты вскоре не вернешься, то вскоре станешь править страной искалеченных людей.

Только эти вот слова Херимо, вместо того, чтобы обеспокоить Пестователя, вроде как дали ему некую внутреннюю радость.

- Что думаешь обо всем этом, Спицимир? – спросил он.

- Я думаю, что и ты, господин. – Это неплохо, когда народ кого-то ненавидит.

- А еще лучше бывает, когда он тоскует по своему повелителю, - прибавил Пестователь. – Ибо учит Книга Громов и Молний в главе об искусстве управления людьми, что повелитель или повелительница должны быть людьми мягкими, чтобы народу казалось, будто бы через кого-нибудь из них сумеет он сменить суровость обычаев власти. Кто-то должен казаться добрым, а кто-то – злым, чтобы у народа имелась надежда. Когда надежды нет, народ хватается за оружие. Теперь я знаю: чем дольше не будет меня в Гнезде, тем более любимым я буду.

- Народ поет песни о красивой и мудрой Зифике, - вмешался Херим. – Многие, коту грозит наказание от Гедании, думает о том, чтобы сбежать в Мазовию.

При этих словах улыбка сошла с лица Даго. Он жестко заявил:

- Гедания должна родить мне великана, а это означает, что умрет.

- Ну а если так не случится? – спросил Херим.

Пестователь смял в пальцах серебряный кубок для меда.

- Это будет означать, что изменяла мне.

- Она?! – был поражен Херим.

Пестователь уставил свой хмурый взгляд в Спицимире, а тот заявил:

- Любую женщину можно обвинить в измене мужу. И всегда найдутся свидетели. Чем более сурово соблюдает она обычаи, тем более суровая грозит ей кара, увеличивая радость черни.

После того между ними не прозвучало ни слова. Молча наполняли они кубки и поднимали их в бессловесном тосте. Наконец Даго уже несколько охрипшим голосом спросил у Херима:

- Сколько там битв проиграл Палука, прежде чем укрыться в Жнине.

- Три, господин мой. Он даже Шубин сдал.

- Ладно, пускай обороняется в Жнине, а на меня не рассчитывает, - гневно стянул брови Даго. – Я здесь не для того, чтобы поддерживать неспособных, а для того – чтобы строить великую державу.

Наутро он отослал Херима в Гнездо, передавая с ним богатые подарки для Гедании. Не переслал он с Херимом какого-либо послания, чтобы супруга смягчила суровые обычаи. Куда и куда намеревался он выступить со своими воинами – не промолвил никому ни слова.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ФУЛЬКО