Я дам тебе крылья 2. Роковой Париж

– Юлия, иди сюда, не стой. Я тебе всё расскажу, – он подозвал её к себе. Девушка села рядом, и тогда Франсуа спокойно продолжил. – Юлия, я другой и всегда был другим для всех, только в детстве я этого не понимал. Не помню себя ребенком, но лет с пяти осознал, что умею всё, к чему бы ни прикасался. Я видел мир в деталях, и я хотел всем рассказать, какой он прекрасный, но меня никто не слышал, – Франсуа поджал губы и вздохнул.

Юля внимательно слушала, была напряжена и хмурилась, не до конца понимая, о чём говорит Франсуа.

– Просто я говорил с помощью музыки, играл на скрипке, родители улыбались – им нравилось, я думал, что приношу людям радость, думал, что они слышат мелодию моей души. Когда скрипка всем надоела, я стал играть на других инструментах и считал, что у меня получилось музыкой рассказывать, какой замечательный этот мир, я был счастлив. Но вместо этого меня отправили в больницу. Мама тогда много плакала, а я не понимал почему, им же нравилась моя игра. Они не слышали меня и принялись лечить, – Франсуа грустно усмехнулся. – Потом отправили в школу. Мама попросила учиться, и я выучился за один год, это казалось пустой тратой времени. Я закончил школу в десять, чтобы быстрее вернуться к музыке. Мне хотелось говорить нотами, я играл душой и только хотел, чтобы хоть кто-нибудь меня услышал. Записался в оркестр, брал и играл по очереди на разных музыкальных инструментах, но меня никто не слышал. У меня не было друзей, все считали меня странным. Они постоянно твердили, что я болен, даже моя семья.

Франсуа говорил с холодом, он нахмурился. Встал и налил из-под крана воды в кружку и пил большими глотками. Юля не смела его прервать, он впервые делился подробностями своей жизни.

– Я долго играл в оркестре, мне нравилось. В пятнадцать самостоятельно получил высшее образование опять по просьбе мамы. Родители считали меня каким-то самородком, хотели, чтобы я не тратил время впустую и стал ученым, – Франсуа поморщился. – Я сам тогда не знал, что обладаю фотографической памятью: мне достаточно пролистать книгу, чтобы знать её наизусть, я не думал, что это что-то уникальное. Семья не разделяла мои увлечения, и меня опять отправили в больницу. Надолго. Три года меня там тестировали, убеждая, что я чем-то болен. Но чем больше они меня лечили, тем меньше мне хотелось жить. Именно тогда я понял, что другой, и меня никто никогда не услышит, захотел стать нормальным, чтобы они вылечили, но вместо этого врачи меня убили, – он снова вздохнул и посмотрел на Юлю.

Девушка, прищурившись, вглядываясь в Франсуа. Он всегда казался ей странным, но уж точно не сумасшедшим. Франсуа молчал, и Юля нарушила тишину:

– В смысле убили? – не понимала она.

– Убили тот прекрасным мир, что я видел и желание рассказывать об этом. Я был пуст, не желал играть, хотел умереть – это стало главной моей целью, – Франсуа опустил глаза. – Только мне не позволили. Родственники упрятали меня в больницу ещё на год, но потом я сбежал, наконец-то понял, как обмануть их, научился притворяться. Уехал в Париж, где встретился с Даниэлем, он на улице бренчал на гитаре и пел. Я стоял и слушал. Мне впервые, спустя пять лет, вновь захотелось играть. Он тогда протянул мне гитару, предложил сыграть, и услышал меня! Дэни был мечтателем, как и ты, Юлия, – сейчас в глазах Франсуа появилась теплота, он улыбнулся и обвёл каморку глазами. – Это его дом, его гитара, его мечты. Он всё время мечтал, делился планами и научил меня, как выжить и приспособиться. Показал мне, как выглядит реальный мир, правда, через наркотики. – Франсуа отвёл взгляд. – Но благодаря ему я стал нормальным, научился общаться с людьми, быть таким, каким меня хотят видеть. Дэни научил меня многому: петь, играть, танцевать. Не бояться, не прятаться, а просто жить. Мы мечтали собрать группу, играть в театре, поставить мюзикл, купили с ним одинаковые толстовки, сделали одинаковые татуировки. Пели и играли на улицах. Учили людей танцевать. Дэни был неугомонным, – Франсуа усмехнулся и вдруг резко затих, сник и вздохнул.

Он так резко оборвал фразу, что Юля не решалась спросить, что случилось с Даниэлем, но чувствовала, что Франсуа больно. Он опустил глаза и не смотрел на неё. Юля анализировала всё сказанное, но до сих не понимала его. Вопросов появилось ещё больше.

– Юлия, а знаешь, что самое печальное во всей этой истории? – Франсуа преобразился, его глаза изменились, потускнели. Юля нахмурилась. – Что я больше не могу ничего создавать сам, есть возможности, но я могу лишь копировать. Я копия Дэни, он научил меня быть собой, играть эту роль. Я не думал, что смогу встретить ещё кого-то, кто сможет услышать меня. Ты меня напугала тогда в зале. Я спел для тебя, а ты услышала, – на лице у Франсуа появилась странная тоскливая улыбка.

Юля отодвинулась от него, под действием наркотиков он преображался ещё сильнее.

– Ты мне очень не нравишься такой! – Юля хмурилась. – Франсуа, наркотики тебе не нужны.