Я, дьяволица

Я не понимала, почему раны, нанесенные пламенным мечом, не заживают. Все остальные травмы исчезали в течение нескольких минут, не оставляя после себя никаких следов.

– У тебя останется шрам? – спросила я.

– Да, – мрачно буркнул он. – Такой же, как шрамы на спине.

Хотя я помнила, как они выглядят, я встала за его спиной. Два длинных шрама на обеих лопатках. Черные, будто бы прижженные. Кусочки пепла и обугленных тканей заросли кожей, оставляя след на ее поверхности, словно огромные, неудачные татуировки.

Я осторожно провела по одному из них кончиком пальца. Белет удивленно повернул голову, но ничего не сказал. Он ждал моего следующего шага. Я коснулась второго шрама и тоже провела по нему пальцами. Он прикрыл глаза.

– Это?.. – мой голос оборвался.

– Да… Это следы от крыльев. В наказание за участие в восстании Люцифера мы все их потеряли.

– Каково это – уметь летать? – поинтересовалась я.

Он уставился в пространство перед собой и грустно улыбнулся собственным воспоминаниям.

– Это невозможно описать словами… Умение летать было единственной вещью, о которой я скорбел после низвержения с Небес. Кроме этого, я ни о чем не жалел.

Я снова встала напротив него. Присмотрелась к ране, которую нанес ему Паймон. У меня была большая сила. Может, если я соединю адскую силу и Божью Искру, то мне удастся ее вылечить?

Осторожно я приложила ладонь к краям гангрены. Область некроза была больше, чем моя рука. Белет вздрогнул от прикосновения.

– Я постараюсь тебе помочь, – сказала я. – Не двигайся.

Я усиленно подумала о его коже – бархатистой, оливковой, теплой на ощупь. О великолепных мышцах, которые видно при каждом его движении. Об артериях и венах, по которым бежит кровь, которые забирают продукты обмена веществ. Наконец, я подумала о нервных окончаниях, которые сообщают информацию о прикосновениях, тепле, холоде, боли, которые регулируют тонус кожи, работу мышц, спазм сосудов.

Было так много вещей, о которых я должна была помнить.

Я перестала что-либо видеть. У меня потемнело перед глазами. Я только чувствовала, как какая-то сила течет из моей груди по руке к ране Белета. Чувствовала, как оживают клетки, как они начинают делиться, заполняя нанесенные мечом повреждения.

Тем не менее рана не хотела исчезать полностью. Она закрылась, перестала кровоточить и болеть. Мышцы восстановились, струп, который мешал бы резким движениям, не образовался. Однако я не смогла вернуть ощущение прикосновения и температуры, при этом шрам все еще был опаленным и черным.

На моем лбу выступили капли пота. Я сосредоточилась еще сильнее.

– Вики? Вики? – словно издалека донесся до меня голос Белета.

Я убрала руку. Темнота перед глазами исчезла, я снова стала слышать. Слабость пропала.

Белет удивленно провел пальцами по шраму, который, несмотря на мои усилия, остался, уродуя кожу. Он пошевелил плечом, довольный тем, что больше не чувствует боли.

– Я не смогла полностью его убрать, – сказала я.

Белет обнял меня и поцеловал, прежде чем я успела возразить и отстраниться. Продолжая держать меня в своих объятиях, он сказал:

– Вики! Все прекрасно! Мне не больно, я могу двигаться. А то, что остался след… Не переживай, ничего страшного. – Он снова нежно коснулся своими губами моих. – Если бы не ты, то я бы страдал еще несколько месяцев.

– Ты же сказал, что заживет через пару недель…

– Я солгал, чтобы не беспокоить тебя. – Он подмигнул мне.

Я отстранилась от него. Белет еще раз провел ладонью по коже на ребрах и, обрадованный, надел рубашку.

– Не знаю, как тебя благодарить. Я сделаю для тебя все что угодно!

– Не надо, – со смехом возразила я. – Теперь нам лучше отправиться спасать людей с Искрой. У нас мало времени.

Мы вдвоем подошли к стене, доставая свои ключи. Я повернула свой шесть раз, представив парк около греческого парламента и один из темных переулков, где стоит несколько деревянных скамеек и есть низкая каменная стена, идеально подходящая для моей двери.

Я вытащила ключ и нажала на дверную ручку.

С другой стороны все было именно так, как я помнила. Может, только растения были немного выше и величественнее. Несмотря на вечер, было довольно светло. Я почувствовала теплый душный греческий воздух, пронизанный ароматом цветов.

– Вики, – остановил меня голос Белета.

Он тоже уже открыл свой проход. Я увидела какой-то темный тенистый заулок.

– Летать… это как первая любовь. Как влюбленность. Я не мог найти подходящее сравнение, пока не встретил тебя.

Затем он прошел через дверь, оставив меня наедине с этим оригинальным признанием в любви.

43

Дверь за мной захлопнулась и стала исчезать. Блестящий контур еще мгновение мерцал в воздухе. Я никого не замечала и побежала к выходу. Люди удивленно оглядывались на меня. В длинной юбке, с мечом наперевес, я выглядела как актриса массовки, только что сбежавшая от камеры.