Я, дьяволица

Я вздохнула и слегка подтолкнула его, чтобы он подвинулся и мне было куда лечь. У меня не получилось сдвинуть его даже на миллиметр.

На секунду показалось, будто он проснулся, но его дыхание снова выровнялось. Он даже не пошевелился и продолжал лежать, как лежал.

Ненавижу свою жизнь… Ой, простите – у меня ее теперь нет.

Я снова повернулась на правый бок и уставилась в стену. Не могла уснуть.

Где-то под утро Петруша проснулся и повернулся в мою сторону, обнимая меня за талию. Я улыбнулась и поправила подушку. Почувствовав какое-то движение, он убрал руку.

Черт бы его побрал. Ну просто черт бы его побрал…

18

Мы валялись в кровати до девяти утра. То есть я лежала. Он спал… Я провела пальцами под глазами, убирая темные круги – напоминание о бессонной ночи.

Я была зла и обижена. Он меня даже не обнял. Наверное, я ему совсем не нравилась… Трудно было принять то, что он, очевидно, считал меня такой страшной.

Утром, когда он ушел, трижды убедившись, хорошо ли я себя чувствую, и извинившись, что он заснул (он собирался бодрствовать), я обняла Бегемота и расплакалась. Кот шершавым языком слизывал соленые слезы с моих щек, а потом перестал, уткнулся своей мордочкой в мою шею и терпеливо сносил мои слезы, капавшие на его шерстку. Наконец я успокоилась.

Я поставила кота на пол и вытерла лицо. Пора взять себя в руки. Может, Петруша просто очень устал и поэтому сразу уснул? Да, наверняка так и было. В конце концов, я тоже жутко устала.

Хм… и все же я не уснула.

Это потому, что я слишком много думаю. Вот и все!

– Я должна сходить накричать на Белета, – сказала я котенку. – Неизвестно, когда он снова попытается убить Петрушу.

Я вставила ключ в стену, усиленно думая о своем дьяволе. Когда передо мной появилась дверь, я заколебалась. Следовало бы постучать, но хотелось ли мне быть вежливой? Я дважды ударила кулаком по вишневому дереву.

– Заходи… – ответил мне его голос.

Я нажала на ручку и вошла во дворец родом из сказок «Тысячи и одной ночи». Громадная спальня в восточном стиле слепила бесчисленным количеством деталей, скульптур, украшений и орнаментов.

Круглая кровать, заваленная узорчатыми подушками, так и манила к себе. Интерьер навевал мысли о ревностно охраняемых тайнах восточных гаремов.

Я увидела Белета возле большого зеркала. Он стоял босиком на мраморном полу, на нем были только широкие, темно-зеленые шаровары, подвязанные на талии широким поясом.

Он не смотрел на меня – был полностью сосредоточен на прозрачной полоске ткани. Мне открывался прекрасный вид на его сильную мускулистую спину и столь же прекрасную рельефную грудь, отражавшуюся в зеркале. Оливковую кожу на спине уродовали только два черных, будто прижженных, шрама на лопатках.

Черные непослушные волосы лежали на опущенной шее, падая на лоб и щеки. Глаз его я не видела.

Тоже мне, Аладдин чертов.

Я подошла к нему. Подождала, пока он наконец соизволит повернуться ко мне, и, когда наши глаза встретились, со всей силы ударила его по лицу.

– Ты что себе вообразил?! Чего ты хотел добиться? – крикнула я, барабаня кулаками по его груди. – Ненавижу тебя!

Я снова расплакалась. Не знаю, плакала ли я потому, что Петруша чуть не умер, либо потому, что он совсем не обращал на меня внимания и ночью не предпринял никаких шагов в мою сторону.

Белет стоял как окаменевший, с опущенной головой и без сопротивления сносил мои крики.

– Ненавижу тебя! – крикнула я и посмотрела на него, уперевшись руками в его грудь.

Белет схватил меня за запястья и отодвинул от себя, нахмурившись.

– Ты… – выдавил он. – Твои глаза, твои зрачки…

– Не уходи от темы, – буркнула я, обеспокоенная ужасом на его лице, и глянула в зеркало.

Мои глаза, как обычно, были темно-карими.

– Сейчас они нормальные, – объяснил он. – Должно быть, мне показалось… что они были молочно-белыми. Клянусь.

– Что ты имеешь в виду?! – Я снова посмотрела в зеркало.

Мои глаза были совершенно обычными. Какие молочно-белые? О чем он говорит? Единственное, что не было нормальным, – это покрасневшие от злости щеки.

– Не уходи от темы! – завопила я, не в силах понять его поведение, и вырвала свои руки из его. – Ты!.. Ты!.. Ненавижу тебя! – снова начала я.

Наконец мои силы иссякли. Я отошла от него и присела на деревянной скамейке у кровати. Уткнулась лицом в руки. Не помню, когда в последний раз мне было так плохо.

Дьявол без слов сел рядом со мной. Я посмотрела на него. Он надел замысловато вышитую рубашку, доходившую ему до самых колен.

– Прости, – сказал он, упрямо глядя мне в глаза, будто ища там какие-то отклонения. – Я не хотел причинять тебе боль. Не знал, что ты будешь так страдать. Я просто хотел его… убрать. Заставить тебя забыть о нем. Чтобы ты была только моей.

Его золотистые глаза казались искренними. Только он был дьяволом. Дьяволы не могут быть до конца честными.

– Не делай так больше. Никогда. Не смей забирать у меня людей, которых я люблю.

Он кивнул. Я не верила, что он не попытается сделать подобное снова. Верить я ему больше не могла.

– Поклянись, что не причинишь ему вреда!