Я для тебя одной воскресну

Отсек для обслуги мало чем отличался от остальных. Те же зеленые бархатистые стены, те же каюты. Разве что несколько огромных складов в самом конце коридора.

Не церемонясь, я нажимал кнопку вызова на каждой двери.

Одна за другой кнопки загорелись синим, и тут же в коридор высыпали наши с Лелей соседи по кораблю.

Миетта хотела что-то сказать, но я поднял руку, призывая биоботов ко вниманию.

- Среди вас обнаружены предатели. Они пытались нас убить.

На лицах биоботов отразилось беспокойство - сильная реакция для полумашин, внешне почти безэмоциональных.

Миетта снова хотела что-то сказать. Но я продолжил:

- Немедленно откройте мне доступ к вашим центрам управления. Всех, кто не согласен, вырублю насильственно.

Я был уверен, что большая часть обслуги верна нам. Поэтому и решился на шантаж.

Окажись предателей хотя бы четверо, мы с Лелей дракой с двумя биоботами не отделались бы. Подоспело бы подкрепление.

При худшем раскладе среди обслуги затаился еще один вражеский прихвостень.

Биоботы выстроились в шеренгу, как солдаты, и послушно позволили мне рыться в своих 'мозгах'.

Одно это сразу же исключало их из числа подозреваемых. Но я решил подстраховаться. Серьезность угрозы не оставляла права на ошибку. Кто знает, не нападут ли на нас в следующий раз во сне? Не затеряется ли транспортник в кротовой норе. Наш курс лепился на ходу, фактически 'на коленях'. Самое то, чтобы оправдать пропажу корабля досадной ошибкой в расчетах.

Свернули не в ту кротовую нору, вывалились в черную дыру или прямо на звезду...

Такое случалось. Пусть и очень редко.

Власти Галактического союза тщательно скрывали происшествия. Опасались паники, страхов перед космотелепортами, массовой истерии. Людям свойственно пугаться всего непонятного. Объясняй потом, доказывай, что жертв у кротовых нор в тысячи раз меньше, чем у воздушных трасс. А уж как далеко кораблям до старых-добрых поездов и самолетов! По количеству несчастных случаев древний транспорт превосходил их, как превосходит море аквариум по количеству живности.

Но у агентов АУЧС хватало уровня доступа, чтобы знать о каждом несчастном случае. И во всех подробностях.

На затылке у каждого биобота обслуги открывалась дверца, не больше спичечного коробка величиной. У обычных полумашин такого не было. Никто не мог залезть им в 'голову' и запрограммировать на что-то.

Нападение биоботов на нас с Лелей, похоже, дало сигнал к снятию грифа секретности с тайной информации из арсенала обслуги. Я залез во все данные, даже в те, для которых требовался гораздо более высокий уровень доступа.

Вдоволь покопавшись в 'чужих головах', с облегчением убедился, что больше подсадных уток нет, и напоследок скомандовал:

- Тела в каюте, откуда проходил звонок к Элдару Масгатовичу, отключить полностью. Отправить в хранилище.

Обслуга взяла под козырек, а я поспешил к Леле. Хотел успокоить ее и застал в непонятном оцепенении. Леля выпрямилась на кровати, и ни на что не реагировала. В тревоге, в смятении, я пытался ее растормошить, ощущая, как пульс взвивается до небывалых высот, грудь режет боль, а голову словно сжимают тиски.

А когда Леля очнулась...

Все начиналось так хорошо... а закончилось... так плохо.

Я не мог поверить, не хотел верить, что Леля выгнала меня после того, как мы стали единым целым. Чувствовали друг друга, любили и нежились в объятиях. Делали все то, что я ненавидел в слащавых мечтах своих любовниц. Женщины обожают мечтать вслух... Даже тогда, когда слушатели не очень-то и за...

Вместо того, чтобы уйти к себе, я бесцельно бродил по коридорам корабля. Голый, держа в руке шмоток разодранной в порыве страсти одежды, я запинался через каждые три шага и думал, думал, думал. Сердце тревожно билось в груди, гремело в ушах, пульсировало в висках. Казалось, меня придавило каменной глыбой. Я судорожно глотал воздух, но его все равно не хватало. Я расправлял плечи, но их все равно тянуло к земле. И перемалывал в голове мгновение за мгновением. Когда все так изменилось?

Когда я сказал Леле о том, что хочу ее себе, как женщину? От этой мысли в груди екнуло и заболело сильнее. Кончики пальцев закололо, как будто снова повредил нервные центры, под лопатками. Почему ей так неприятно, что наш секс не был одноразовым? Разве не все женщины хотят совершенно обратного? Неужели я настолько не подхожу ей? Не как любовник, как человек. Но... ведь мы так замечательно работали в связке, понимали друг друга с полуслова. Я запутался.

Исходив полкорабля, я вернулся в свою каюту. Выбросил негодные остатки одежды в мусор, и нацепил джинсы с футболкой.

Странное, нервное перевозбуждение никак не стихало - все валилось из рук, сосредоточиться не получалось. Я разбил три чашки, уронил контейнер с едой и, конечно же, по закону подлости, плов размазался по всему полу. Пришлось вызывать биобота обслуги. Я бы удивился, если бы на кнопку вызова отреагировала не Миетта.

Она вошла в каюту, повела бедрами и улыбнулась:

- Чем могу помочь?

- Идемте, - я проводил Миетту на кухню и ткнул пальцем в измызганный пол.