Я для тебя одной воскресну

Стоп! Вчера Магрис прилюдно удивился ауре Вайлиса. Я метнула взгляд на Валдо. Он расплылся в улыбке и покачал головой, заложив руки за дорогой кожаный ремень с орлом на бляхе. Нет, агенты не знают. Надеюсь, у Магриса хватит ума не говорить им то, о чем пожалеем мы все. Хотя... терять ему уже нечего. Или есть что?

Мы молча покивали друг другу в знак приветствия, и Валдо пригласил всех внутрь.

Тягостное напряжение давило на плечи, пока наша честная компания шествовала в оборудованную для допроса комнату мэрии. Агенты не доверяли нам, пытались что-то разнюхать про индиго. Мы не доверяли агентам, скрывали свои тайны. Валдо выглядел ужасно недовольным вмешательством 'не своих людей'. И тоже не доверял им до конца.

А Нестрель так и искрил презрением к правительственным ищейкам. Да, допрос будет тем еще спектаклем. Боюсь, мы сработаемся как лебедь, рак и щука в знаменитой басне Крылова. Каждому нужно что-то свое, делиться с другими он не намерен, да и не доверяет остальным ни на грош.

Я поежилась. А Вайлис с какой-то отчаянной прямотой и упрямством притянул меня за талию, и шепнул на ухо:

- Все будет хорошо, Леля. Я с тобой. Всегда. Даже когда гонишь.

Горечь его слов отдалась болью в душе, царапнула льдинками грудь. Но следом снова разлилось тепло уверенности, близости. Я кивнула и положила ладонь на талию Вайлиса. Теперь все видели наши скрещенные руки и понимали значение этого жеста.

Глава 15

Каждый сам за себя, но предатели против всех

Я почти не спал этой ночью. Бродил по темной комнате, бесцельно разглядывая мир за окном. На фоне темно-синего неба Луны Муританны чудились набросками незадачливого художника. Того, что расчертил яркие белые круги, а закрасить их внутри не хватило акварели. И получились диски с призрачной, молочно-голубой сердцевиной.

Возле осветительных плит колониальных зданий роились насекомые. Блекло-лиловые ночные бабочки, размером с ладонь бесшумно бились в холодные псевдосолнца. Они не обжигали, и бабочки возвращались снова и снова. Мошкара не больше булавочной головки, странные длинные жуки, похожие на кузнечиков теснили друг друга внутри световой дорожки.

Пряно-горчичные ароматы ночных цветов смешивались с арбузным запахом отдушки и слабым, очень искусственным - свежего строительного пластика. Бррр...

В горах глухо кричали птицы, по притихшей равнине то и дело разносились резкие оклики здешних пернатых.

Я ощущал себя странно. То чувство, что нахлынуло, когда сбежала Леля - истошное, до боли, до надрыва чего-то внутри - медленно, но верно проходило. Я выплеснул его досадой и злостью на Элдара Масгатовича и сразу полегчало. Еще сильнее полегчало от понимания - он попустительствовал. Позволял мне, полукровке почти грубить, настолько был пришиблен новостями. Сердце то колотилось как сумасшедшее, то затихало, пропускало удары. Воздух то свинцовой тяжестью переполнял грудь, то дурманил - невесомый и пьяный.

Несмотря на бессонную ночь, к утру голова оставалась на диво ясной, и я понял одну важнейшую вещь.

До сих пор я плыл по течению. Позволял Леле распоряжаться нашими отношениями. Не настаивал, повинуясь ее незримой власти. Пора с этим заканчивать.

Я позавтракал чем-то вроде жаркого из хранилища, наспех умылся, оделся и по дороге на допрос окончательно решил для себя. Я не позволю Леле больше отстраняться, уходить, бояться отношений. Заставлю ее прекратить строить между нами искусственные стены и услышать меня.

Но стоило увидеть ее - немного растерянную, в очередном синем трикотажном костюме, ладно сидящем на стройной фигурке, всю решимость как потопом смыло.

Я шел к Леле, то замедляя, то ускоряя шаг и понимал, что опять позволю ей делать все, что захочет. Но не уйду. Только не сам.

Я плохо понимал, что происходит между нами. Но Леля внезапно взяла за руку и восстановила невероятно прочную, неведомую связь, что безжалостно разорвала вчера.

На меня пахнуло запахом мандаринов, Нового года и ... дома. Того самого, о котором так мечтал рядом с Лелей.

И снова я почувствовал себя суперменом - самым могучим, самым быстрым и самым умным.

Встал рядом с Лелей, когда на нее нацелились особые агенты. Хитрые лисы вынюхивали все на свете, стремились из каждого встречного вытащить полезную правительству информацию. Леля ощущала это - рука ее чуть вздрагивала, сильно вспотела. Но я обнял Лелю за талию и вдруг почувствовал ее прохладную ладошку на пояснице.

Плазма выпрямилась, расправила плечи - как обычно, когда восстанавливала душевное равновесие. А мое мельранское либидо снова дало о себе знать. Жар и тяжесть в паху усиливались от каждого касания наших с Лелей бедер и ног. Я из последних сил пытался отвлечься. Но точно знал - стоит Плазме сделать хоть что-то возбуждающее, даже просто подмигнуть с намеком, сдержаться будет сложнее, чем вручную остановить Цунами.

По счастью, Леля ничего не сделала.

И мы вошли в допросную, на втором этаже мэрии.