Я для тебя остановлю эту планету

— Надеюсь, это того стоит…

— Тебе до конца жизни хватит!

— Тогда давай подробности…

Спустя полгода.

Сегодня Рита впервые осталась дома, не потому, что не хотела никуда ехать, или кому-то помогать, осталась потому, что была обессилена, подавлена, у нее просто не было того «хочу», которое заставило бы что-то делать. А что, собственно, делать, когда вокруг тебя, твоей жизни рушится мир, устойчивый, когда-то, казалось, нерушимый, а теперь в один момент все изменилось. Все вокруг — все стены, предметы, и даже люди — поменяли краски, утратили возможность как-то придавать настроение, приносить хоть толику тепла и уюта в ее душу. Она же такая светлая, такая теплая, словно лучик солнца, никто и никогда не слышал от этой девочки плохого слова, приносящего в мир зло. Ей всегда хотелось поделиться своей добротой, своим заливистым смехом, хотелось, чтобы люди улыбались так же. Рита не знала, откуда это в ней взялось, кто заложил в нее добро, может быть, отец, которого она и вовсе никогда не видела, но хотела верить, что он совсем не такой, как та женщина. Она верила, что, возможно, в один прекрасный момент в ее жизни появится тот, кто подарил ей право на существование, действительно подарил, а не так, как сделала это мать. Верила до последнего, но не теперь. Не сейчас, когда тяжело даже вдох очередной сделать, который ни к чему ее не приблизит. Перестала плакать, чем занималась в первый месяц после случившегося, душа рвалась, терзая и разум, и сердце, а слезы закончились, в один миг, как и ее жизнь. Жизнь Маргариты закончилась полгода назад, на том юбилейном вечере, рядом с мертвым телом мужчины, лежавшего на деревянном паркете темного кабинета.

***

Наступил сентябрь, холодный, как никогда, без бабьего лета, с легким запахом ночных заморозков, все так, как в душе этой ныне одинокой девушки, потерявшей цвет жизни. Ее отстранили от важного дела, которое она, по всей вероятности, смогла бы раскрыть, доказать, но не позволили, и причину этого она не знала. Просто отгородили от всего, что связанно с ее мужем, и пригрозили даже не лезть в это дело, что еще больше пугало хрупкую и ранимую девушку.

Через два месяца после случившегося судьба преподнесла ей подарок, вселив в ее голову, что все наладится, образуется, и снова будет так, как раньше. Теперь под ее сердцем билось еще одно сердечко, совсем крохотное, еще не видевшее свет сердечко, и Рита пообещала любым путем все исправить. И она исправляла, помогала сама себе, в ее душе горел маленький огонек счастья, но на лице так и продолжалась таиться боль. Тут-то Бог и умерил ее пыл, так скоро отняв то маленькое, крохотное сердечко, отнял, словно оторвал часть ее души, снова, еще раз. И хоть когда-то девушка боялась, что может стать мамой, то теперь она едва ли не сошла с ума, понимая, что никогда не увидит этого ребеночка, частичку ее любимого мужчины. Еще один месяц безумных, безутешных страданий, и еще одна стена в ее душе. Если так будет и дальше продолжаться, то внутри у нее будут одни сплошные стены, которые отделят теплого человека от внешнего мира, и она превратится в непробиваемую скалу.

Маргарита заварила чай, стащила с дивана теплый плед и, удобно разместившись возле огромного окна на первом этаже гостиной, сделала глоток горячего ароматного напитка. Виском облокотилась о холодное окно и устремила пустой взгляд на пожухлые листья, плавающие в лужах дождя. Практически все ветки были голые, только розы странно цвели на ее клумбах ярко красным цветом, резко выделяясь из серой осенней массы. По щеке покатилась слеза, тут же плюхнувшись в чашку хозяйки, душу снова сдавило, будто тиски сжали со всей мощью, и желудок связало тугим узлом. Снова не получилось попить спокойно чай, ведь раньше в эти моменты с ней был Сергей, и они часто разговаривали по душам, или хохотали, после чего уединялись в своей спальне. Все слишком сказочно было у них, за что теперь и пришлось расплачиваться. Иногда Рите казалось, что ей проще было бы перенести еще один порыв презрения матери, нежели то, с чем столкнулась сейчас.

Со стороны холла послышался шорох, а через несколько секунд в большом проеме арки показался темно-русый мужчина среднего роста с легкой улыбкой на губах. Девушка замерла от изумления и, неосознанно ставя чашку на пол, немного не рассчитала, поместив ее на плед, и с порывом отбрасывая его и поднимаясь, столкнула ту, от чего она перевернулась, разливая почти остывший чай. Так быстро рванула в объятия мужа, за секунду пересекая гостиную, и буквально цепляясь за Сергея, обхватив его руками и ногами.

— Отпустили! — как-то неосознанно произносит, и тут же ощущает теплые, любимые руки, которые уверенно держат ее за спину.

Она подрагивающими ладошками касается его лица, проводит по щекам, пальцами очерчивает родные губы, и с особой пылкостью жадно приникает к телу, наслаждаясь любимым теплом.