Я для тебя остановлю эту планету

Максим наблюдал со стороны, пытаясь понять, что именно движет девушкой — прошедший страх, или что-то новое, не изведанное им. Но заприметив, как она делает очередную затяжку, понял для себя кое-что важное и, не медля, в два шага оказался возле нее.

— У нас был не просто секс, Рита. То, что мы делали, нельзя назвать сексом. Нет, — начал говорить полушепотом, на самое ушко, стоя за спиной. Рука коснулась руки, прошла от плеча к ладони и, забрав сигарету из тонких пальчиков, потушила ту в пепельнице. — Секс у людей, которые друг к другу ничего не чувствуют, кроме страсти, конечно, а у нас не просто страсть. То, как мы занимались любовью, как доверяли друг другу наши тела — это намного больше, чем просто секс. Мы наслаждались, возносились, ласкали, делали то, что не назовешь каким-то простым словом, потому что у нас с тобой все не как у людей, не как у всех. У нас более интимно и глубоко, — продолжал шептать, прижимая девичье тело все ближе к своей каменной груди, стараясь уменьшить между ними расстояние, которого и так уже не было, но казалось, их все еще разделяют километры. — Скажи, Рита, разве с мужем ты позволяла себе забыться, разве он доставлял тебе такое удовольствие, которое смог подарить я? Он возносил тебя до небес, позволял летать, словно ангел, а потом медленно опускал, чтобы ты, не дай Бог, не упала? Он делал так, чтобы в первую очередь хорошо было тебе? Заботился, когда тебе было плохо, когда нужна была поддержка?

Девушка почувствовала, как из глаз покатились слезы — горячие, соленные, они жгли лицо так же сильно, как и слова Макса — душу. Он был прав, она не пыталась отрицать, ведь слышала сейчас именно то, что хотела слышать, то, что являлось важным. И он продолжал, все так же явно вынося на слух то горькое и настоящее. — Недавно там, за дверью, он стоял и оскорблял тебя, совершенно не имея никакого уважения к своей бывшей жене, с которой жил, делил постель, ел из одной тарелки. А мы… У нас только началось что-то светлое и искреннее, а ты предлагаешь все закончить и назвать этот этап жизни — «просто переспали». Нет, Рита, такого не будет. Ты связана со мной, с самого первого дня, как только пришла в мой офис в красном кружевном белье, в юбке с большим разрезом и нагло уселась в мое кресло. Уже тогда нас связала невидимая нить, и ее невозможно разорвать или разрезать, она крепкая, на всю жизнь.

Вишневский замолчал, и почувствовал, как блондинка полностью оперлась спиной об его грудь, вот только тело ее снова дрожало, девушка ссутулилась и совсем тихо прошептала, так, что если бы он не стоял рядом, то не услышал бы ни слова:

— Он вознес меня до небес, только потом я ударилась. Об асфальт.

Макс сам вздрогнул от боли за свою девочку, и еще крепче сжал в объятиях, словно подтверждая вышесказанные слова, и тем самым пытаясь закрыть ее от всех невзгод.

— Нам нельзя вместе, Макс, нельзя, — уже громче сказала Рита, и вырвалась из его рук.

— Я не знаю, Цветочек, что ты там для себя решила, но я все сказал по этому поводу, и отпускать тебя не собираюсь.

— Ты не понимаешь! — почти закричала, резко разворачиваясь к нему лицом, глаза ее снова горели от отчаяния и боли, а пальцы нервно сжимались в кулачки.

— Так объясни, чего я не понимаю? Какого хе*а этот урод приходил и орал здесь? Почему он оскорблял тебя? Ты понимаешь, что я это просто так не оставлю?

— Делай с ним, что хочешь! — как-то обреченно произнесла Рита и прикрыла лицо ладошкой.

— Ты его вообще любила? Хоть немного?

— Тебе это зачем? — шмыгнув носиком, поинтересовалась она.

— Потому что, мне казалось, нормальные бабы даже бывших мужей защищают.

— А ты не забывай, я ударенная.

— Марго, я его растопчу только за одно плохое слово в твою сторону, я сломаю ему челюсть.

— Мне, правда, все равно.

— Ты не расскажешь, что у вас случилось?

— Максим, я не хочу об этом говорить, ты должен меня понять.

— Должен, и я понимаю тебя, но вместе с тем хочу и защитить. Я не хочу, чтобы ты страдала.

— Я больше не страдаю.

— Если бы это было так, ты бы не закрывалась от меня, не надевала снова маску стервы-Марго.

Она тяжело вздохнула и присела на край дивана, опустила голову и лицо прикрыла ладошками. Максим видел, как ей тяжело дается этот разговор, но прекращать не стал, она должна выговориться, хоть немного, возможно, тогда ей полегчает.

— Я уже такая и есть стерва, я выработала себя, специально, только…

— Только?

— Душа, она просится на волю.

— Так в чем проблема, Цветочек? Не замыкайся в себе, очень прошу тебя, не нужно этого делать. Я с тобой теперь навсегда.

— Когда ты узнаешь обо всем, я перестану быть тебе нужной.

Максим вмиг оказался около нее, встал на колени и руками поднял грустное лицо:

— Я не знаю, что натворил твой бывший, но как только ты обо всем расскажешь, обещаю тебе — уничтожу его, и глазом не моргну. Хотя бы за то, что убил в тебе веру в лучшее.