Я до меня

– Сосредоточьтесь на ритмичном звуке, который вы слышите, – медитативным тоном произнес он. – Почувствуйте, как ваши руки касаются кушетки. Как кислород свободно поступает в ваши легкие… вдох, выдох…

Барсуков расслабился так быстро, что Игорь на мгновение подумал, что он уснул.

– Доктор, – вдруг сонно позвал Барсуков. – А я точно смогу вернуться?

– Разумеется! Вы в безопасности в руках профессионала, – не изменяя тона, произнес Игорь.

Барсуков вошел в нужное состояние очень быстро – не успел Вяземский закончить финальную часть своего скрипта. И тут же в кабинете будто бы стало холоднее, и одновременно – и от этого по спине Вяземского побежали мурашки – он почувствовал, что вместо Виктора явился Другой.

– Вы здесь? – осторожно спросил гипнолог.

Ответ последовал не сразу.

– Да.

Голос Виктора изменился. Точнее сказать, это больше не был голос Виктора. Низкий, густой бас определенно принадлежал кому-то еще.

– Я могу задать вам несколько вопросов? – Игорь волновался, очень сильно. И вместе с тем ликовал. Впервые в его практике ему удалось вызвать на свет субличность.

– Да.

«Сейчас главное – не спугнуть его», – подумал Вяземский и включил диктофон.

Глава – 2, «Последнее цветение сакуры»

Автор Сана Мидзуно

В сумерках я увидел перед собой, как на ладони, весь город. Тысячи деревьев, внизу в садах, как будто были окутаны облаками или покрыты хлопьями снега. Это цвела сакура. С каждым легким дуновением ветра нежные цветы, еще не успев до конца распуститься, тут же, кружась, падали. Окутывая ароматными облаками простых прохожих, стелясь под ноги мягким ковром из бледно-розовых лепестков. Постепенно разгорались большие фонари у храмов. С приближением темноты Киото не умирал, как многие другие города и не расцветал в сумерках в огнях, как какие-нибудь Токио или Осака. Нет, Киото приобретал какое-то особое, мягкое очарование.

Накрапывающий дождь без церемоний перешел в ливень. Я сидел у стены своего дома. Один. А у ног раскинулся великолепный бессмертный город. Из раны в моем животе вытекала, не останавливаясь, красно-черная жидкость. Она так торопилась покинуть меня, будто ненавидела и хотела поскорее избавиться. Смешиваясь с дождем и цветами сакуры, стекая по моему телу, кровь впитывалась в землю. Я скорбно усмехнулся ироничной выходке судьбы. Это был конец моей жизни.

***

До ушей донеслось раздражающее нытье должника, он обращался ко мне:

– Простите, оябун. Я отдам вам долг. Только дайте мне больше времени. У меня есть человек в залог. Это женщина. Она будет гарантией выплаты моего долга и процентами по нему. – В самом углу, закутанная в плащ, виднелась сидящая на циновке женская фигура.

Крепкий парень из охраны ударил должника в живот с такой силой, что тот согнулся пополам, ойкнул и впечатался в стену. Фусума, с двух сторон обклееная непрозрачной бумагой, сломалась, разорвав на части картину со сценами из истории Японии. Я недовольно скривился, мне нравилась эта картина. Я вздохнул и обвел взглядом зал.

– Аккуратнее. – Раздраженно прошипел, увидев всю картину разрушений. Вся внутренняя ярость поднялась наверх, грозя выплеснуться на незадачливого охранника. Но в данной ситуации пришлось сдержаться, в гневе сжимая кулаки. Сейчас есть дела поважнее.

Снаружи наш штаб казался неприступной крепостью, усиленные двери и наглухо запечатанные окна. В поле зрения всегда находился отряд телохранителей и рядовых членов группы, готовых отправиться на дело по первому моему приказу. Внутри же, штаб был просторный и состоял из одного большого зала без внутренних стен – в стиле «Синдэн-дзукури», который использовался при строительстве резиденций правителей Киото. Все в лучших традициях Японии эпохи расцвета Эдо.

– Это непозволительно! Ты должен вернуть долг деньгами! К тому же у тебя была простая задача, с которой справился бы и обычный головорез! – Гневно выкрикнул ему Кодо, мой сайко, самый близкий ко мне человек во всем клане. – Такеру, как ты посмел проявить такое неуважение?!

Незадачливый должник вытирал с лица струйки крови, сбежавшие с уголка рта и разбитого носа. Глаза, округлившиеся от испуга, смотрели мне под ноги, не решаясь встретиться с моим взглядом. Мерзкое зрелище вызывало глубокое отвращение. Все мы, по сути, уже далеко не люди чести, но не думал, что можно упасть еще ниже. Когда-то давно наши предки жили по законам бусидо. Но сейчас многое осталось лишь на уровне воспоминаний.

С того момента, как в двадцать два года я впервые убил человека, даже не думал, что когда-нибудь смогу умереть должным образом. Я никогда не рассчитывал, что предки примут меня достойно, а по мне, по древнему обычаю, хоть кто-то будет сжигать поминальные деньги. Закон жизни: то, что вы сделали другим, всегда вернется к вам. Я не удивился бы тому, что мой конец будет чем-то из разряда расправ якудзы. И если бы мне сказали: «Эй, Рюноскэ! Я знаю, как ты умрёшь – тебе отрежут конечности, а залитое в бетон тело сбросят в океан». Я просто бы беззаботно рассмеялся и выпил за это саке.