Я, дракон

— Что случилось, господин барон?! — послышался голос Томаса. — Я услышал шум и поднялся…

— Все в порядке, Томас. Проклятые комары… — соврал Карл, резко остановившись. Это была самая обыкновенная реальность — как будто он проснулся после причудливого сна.

— Да, господин барон, комары у нас злее драконов, — проговорил Томас. — С вашего позволения, я вернусь в свою комнату…

— Конечно, Томас, отдыхай, — ответил Карл.

Внезапно он осознал, что пережитое не было сном:

— Ульрика! Она осталась у пещеры! — и в панике бросился к выходу.

* * *

Ульрика Аннета фон Тирлиц вошла в спальные покои, окинула оценивающим взглядом огромную, укрытую бежевым балдахином кровать, тяжелые темно-зеленые шторы, массивные серебряные канделябры, тусклые гобелены с изображением драконов и выцветший восточный ковер.

— Томас! — позвал сопровождавший супругу риттер Карл.

— Я здесь, господин барон, — тут же отозвался слуга, явно ожидавший у двери.

— Я знаю, старый добрый Томас, что ты всегда здесь, — сказал риттер Карл. — Ступай вниз, отдыхай. В ближайший час распоряжений не будет.

Томас сделал шаг к двери, но остановился. Он посмотрел на Карла и Ульрику и расплылся в мечтательной улыбке:

— Под утро я видел, как над нашим замком снова пролетел белый дракон! Я почему-то вспомнил вашу мать, господин барон. В тот день, когда она появилась в этом доме, над замком тоже пролетал белый дракон. Представляете, какое совпадение!.. Увидев госпожу баронессу, я будто вернулся в свою юность… Удивительно!.. — повторил старый слуга и, покачивая головой, вышел.

* * *

— Почему ты сразу не сказала, что я наследственный дракон? — обнимая Ульрику, спросил Карл.

— Если бы ты спросил, я бы не смогла соврать, — нарочито простодушно распахнула глаза Ульрика. И рассмеялась, выскальзывая из объятий. — Но ты не спросил! А «рыцарю» гораздо легче победить дракона.

— Значит, ты все-таки умеешь хитрить, — усмехнулся Карл.

— Я — всего лишь опора для тебя. Ты сам придумал: «Эти рыцари способны победить трехглавого дракона», — Ульрика наклонила голову к плечу, улыбаясь.

— Но как мне могло раньше прийти в голову, что Пилон — это женщина? И что Пилонами становятся жены драконов! — Карл хмыкнул.

И тут он вспомнил Поднебесную и величественный каменный мост над Хайхэ.

Над каждой опорой этого моста помещалось, как он думал, украшение парапета — а может быть, то были вовсе не украшения? Огромные мраморные драконы сидели чинно, словно собаки, смирив свою силу и охраняя покой проходящих с одного берега на другой людей.

— Да… выходит, судьба мне дала подсказку, я мог и догадаться… а ты действительно победила, — признал он.

— Если вас, мужчин, вовремя не победить, то, сколько бед вы способны натворить в этом несчастном мире? Женщина — опора и надежда, защита от ваших злых голов, господин дракон.

Ульрика обняла мужа, он обнял ее, мир вернулся в нормальные рамки — и до тех пор, пока надежный Пилон удерживает буйного дракона, люди могут жить спокойно.

Юлия Гофри Да обретет крылья

«Порой родится на земле человек с крылатой душой, такой, что невозможно ему жить среди людей. И если сумеет этот человек разыскать Драконью Гору, по склонам ее к самой вершине подняться, перед испытаниями устоять, и если пропустит его дверь живая, не испугает тьма кромешная и не лишит солнце разума — этот человек, небу доверившись, да обретет крылья…»

* * *

Сегодня прилетал Стерх. Опустился на край площадки, спугнув десяток жаворонков, посидел немного, крутя головой, и рухнул в прозрачную синеву, раскидывая крылья. Наверное, он просто помнит, что ему всегда нравилось сюда прилетать, хотя уже забыл, почему. Я бросил еще горсть зерен, и жаворонки вернулись, чтобы завершить завтрак. Кристина покачала желтой головкой и вспорхнула мне на плечо, где и разразилась громким недовольным криком, сделавшим бы честь самому боевому из мартовских котов. Меня до сих пор не перестает удивлять, что горло красавицы иволги может издавать то редкой красоты переливчатые трели, то подобные вопли. Уши ненадолго заложило, и поэтому гостя я заметил, лишь когда повернулся.

Парень стоял у самого выхода и пытался вытаращить глаза от удивления. Поскольку он только что вышел из полумрака пещеры и оказался как раз лицом к утреннему солнцу, смотрелись эти попытки весьма потешно. Увидев, что я обернулся, новенький обхватил правой ладонью рукоять меча, но вытаскивать из ножен не стал. Для него я выглядел всего лишь темным силуэтом на фоне невыносимо голубого, слепящего неба, и он, похоже, был не дурак, чтобы без необходимости бросаться на неизвестного противника. Это радовало.