Я дрался на «Аэрокобре»

– Ну-ну-ну, только без рук! – крикнул Бургонов. Он вспомнил, как однажды Воравко решил выпить компот за всех летчиков своей эскадрильи, а чтобы у него не отобрали, он обмакнул палец в каждый стакан, приговаривая: «А ну, посмотрим, горячий он или холодный!»

После обеда на стоянку возвращались все вместе.

– Виктор, а как вылет у второй эскадрильи прошел?

– Ну, им побольше, чем нам, досталось… Гулаев четверкой дрался против двадцати семи «Юнкерсов», шестнадцати «Мессеров» и четырех «фоккеров». Гулаев «Юнкерса» и «Фоккера» завалил, Букчин, Никифоров и Горбунов по одному «Юнкерсу» сбили…

По пути Королев принял озабоченный вид, а когда подошел к «ястребку» ведомого, совсем «рассердился». Он молча обошел самолет, посчитал пробоины, осмотрел места, где разорвались снаряды, удивленно покачал головой и повернулся ко мне.

– Это не «худой» тебе дал, их снаряды таких повреждений не наносят… Да и пулевые пробоины крупнокалиберные…

Ему хотелось улыбнуться, обнять ведомого, поздравить его с удивительным спасением, поскольку хвостовое оперение было разворочено так, что не понятно, как можно было вырвать «Бэллочку» из пикирования, но он по молодости боялся проявить свои чувства, считал, что он, более опытный летчик, должен всегда учить напарника, ругать его за промахи.

– Сколько можно приходить с пробоинами? – начал он сердито. – Пора самому сбивать и оставаться целым!

– Так я же сбил «Юнкерса»!

– Знаю. А тебя кто?

– Не видел… Вроде бы никого сзади не должно быть. Бобров там парой шел…

– Ну вот, прозевал!

– Некогда было смотреть. И видел бы, все так же было бы. Мне нельзя было уходить. Ты сбил одного, выходишь из атаки, а за тобой ведущий «Юнкерс» подворачивает. Сбил бы, сволочь!

– Передал же по радио. Я бы вывернулся. И сам хвост не подставил бы.

– Вывернулся… У «лаптя» тоже маневренность будь здоров.

Виктор не знал этих подробностей. Бобров рассказал, что я погнался за «Юнкерсом», хотя у самого в хвосте был «худой». Он, Бобров, сбил «шмита», но и тот успел сбить меня. Чтобы разобраться во всем, нужно расспросить остальных летчиков, которые, наверное, все видели. А пока Королев решил перевести разговор на другое.

– Волков! – окликнул он механика. – Когда готов будет?

– Стабилизатор и остальное сегодня заменим. А вот масляный бак… В нем пробоина есть. Даже горел немного, потом потух… К утру, может, подлатаем.

– Давайте побыстрее разбирайтесь. А то летать не на чем. Пошли, Женька.

Мы снова разговорились о бое, о том, как удалось вывести самолет из пикирования.

– Говоришь, Бобров сзади был. Как же «шмит» мог подобраться? Ишь как разворотили тебе хвост! Никогда не думал, что немецкие пушки так дают. На «шмитах» все пушки маленького калибра. Может, тебе «Юнкерс» засадил?

– Черт его знает… «Лапти» за мной не увязывались… Может, два или три снаряда попали в одно место?

– Так не бывает, хотя… – что «хотя», Виктор не уточнил. Он просто не знал, как можно объяснить такие результаты огня «Ме-109».

Пока мы разговаривали, стоя у дверей землянки, сюда подошли остальные летчики. Они успели осмотреть подбитый «ястребок», радовались тому, что товарищ вернулся невредимым, но грубоватым подтруниванием скрывали свои истинные чувства.

– Ну что, познакомился с немцем? Или от старого знакомого привет получил? – спросил Ипполитов, намекая на пробоину, которую я привез в одном из первых своих вылетов на Днепре.

– Нет, он просто хотел испытать самолет на прочность. Узнать, сколько он снарядов может выдержать, – «возразил» Лусто.

– Ну и как, узнал?

Я знал, что в таких случаях лучше молчать. Сам не раз участвовал в подобных подначках. Возражения всегда еще больше подзадоривали летчиков. К тому же я замерз в своем мокром от пота обмундировании и хотел побыстрее уйти в землянку, к печке. Возможно, еще долго бы продолжалось беззлобное подшучивание, но меня выручил Архипенко.

– Хватит! – оборвал он подначки. – Быстренько готовьтесь, сейчас опять полетим. Ты, – он повернулся ко мне, – не пойдешь – Чугунов слетает.

– Где он?

Ни на стоянке, ни в землянке Чугунова не оказалось…

Вечером ко мне подошел Волков.

– А что, товарищ командир, на «Мессерах» такие же пулеметы стоят, как и на «Кобрах»?

– Нет, конечно! А в чем дело?

– Да вот между тормозными дисками левого колеса застряла бронебойная пуля нашего крупнокалиберного пулемета, которая заклинила колесо намертво. – Волков показал пулю от крупнокалиберного пулемета «Кольт-Браунинг», которые стояли на «Аэрокобрах». Королев стоял рядом.

– Тогда ясно! Бобров стрелял в «шмита», а очередь всадил в тебя! Поэтому-то такие разрушения. А я-то думал, откуда у «Мессеров» такие мощные пушки?! Только об этом ни гу-гу, а то Бобров тебя без соли скушает… У него гонор знаешь какой! А кому охота признаваться, что он вместо врага своего сбил?

Об этом в полку никто не узнал, только техники и механики ехидно посмеивались, глядя, как на машине командира полка подрисовывают еще одну звездочку.

Что ты сможешь один!