Я дрался на «Аэрокобре»

— Беречь… На кой черт тебе эти боеприпасы на том свете? Поберег, а этот же «Мессер» тебя потом сбить мог. Длинную очередь ты бы мог даже без прицела по трассе подвести. Расстояние-то вот… — ногтем большого пальца он отмерил кончик указательного. — Тут нужно бить, пока не увидишь, что фашист загорелся, падает… — Виктор стал советовать, когда и какими очередями нужно бить фашистов, объяснять, как строится взаимодействие в паре, как смотреть за воздухом. — Искать самолеты нужно не рядом, под своим хвостом, а вдали. Увидишь далеко — не растеряешься. Успеешь и меня предупредить, и проверить все.. Увидел — блеснуло что-то на солнце, а прицел не проверил, мне не передал… Нельзя так.

Мы еще долго разговаривали о воздушных боях, о повадках фашистских истребителей, о том, как держаться в строю над линией фронта.

Тут-то я и вспомнил о том, что мне не понравилось во вчерашних вылетах.

Пока мы обсуждали подробности того вылета, к стоянке подошел грузовик, на котором лежала «Аэрокобра» Виктора. Как сказал подошедший от грузовика инженер полка, потребуется заменить погнутый при посадке винт и поставить новый капот на носу самолета.

— Завтра утром самолет будет готов, считайте его в строю, — закончил инженер.

Тем временем солдаты и сержанты — младшие авиаспециалисты — сняли «Кобру» с автомобиля, установили на специальные треноги с винтовым штоком, как у рояльной скамейки, чтобы можно было поднимать самолет на какую-то высоту, выпустили шасси, опустили самолет на шасси и стали готовиться снимать погнутый винт. Машина ушла за новым винтом. Работали техники быстро, минут через десять погнутый винт уже лежал на земле, и люди на стремянке работали у редуктора, готовясь насаживать на его вал новый винт.

— Слушай, Виктор, зачем мы по парам расходимся? Если одной группой ходить, то фрицы не смогут незаметно подойти. Кто-нибудь да увидит.

Виктор понял, что речь идет об «охотниках» — фашистских истребителях, атакующих только одиночные самолеты и небольшие группы. Как правило, «охотники» в активный бой не ввязывались. Они наносили неожиданный удар из-за облаков или со стороны солнца и сразу же уходили. Повторные атаки производили только по подбитым уже самолетам.

— «Охотникам»-то трудно будет на нас напасть, — ответил он. — Но зато и мы меньше сможем увидеть. Парами захватываем больший участок, значит, и видим больше.

С этим трудно было не согласиться. Как будто все правильно. Но сомнение осталось.

— Ну, одна пара увидела немцев. Остальные должны искать их?

— Так это-то проще! Они передадут, где находятся.

— Все равно время уходит. Атаковать всем вместе лучше.

— Было бы чего атаковать…

— Для чего же пункты наведения? Им с земли хорошо видны большие группы, и они смогут заранее предупредить о подходе бомбардировщиков. А на отдельные пары истребителей они и внимания, наверное, не обращают. Попробуй, разбери — наши там или немцы. Ходим на большой высоте.

— Вообще-то так… Подумать нужно…

Для Виктора сразу стала понятна выгода такого предложения. Обезопасить себя от нападения «охотников» — не главное, хотя и это кое-чего стоит. Главное то, что можно будет бомбардировщиков атаковать всей группой, а не отдельными парами. Тут прямая выгода. И моральное воздействие на экипажи бомбардировщиков, и распыление огня стрелков. И легче связать истребителей сопровождения, в конце концов.

— А ты ничего — разбираешься. Ладно, — Виктор хлопнул меня по плечу ладонью. — Поговорю с Архипенко, с Гулаевым.

— Да, и с Гулаевым нужно…

Гулаев — командир соседней эскадрильи — был опытнейшим летчиком полка. Только в боях на Курской дуге он сбил шестнадцать немецких самолетов. Недавно ему присвоили звание Героя Советского Союза. Конечно же, с его мнением нельзя было не считаться.

После разговора с Виктором я немного успокоился. Казалось, что все беды вчерашнего дня остались позади, больше не повторятся.

Однако в следующие дни ничего не изменилось. Мы, как и раньше, расходились над линией фронта по парам. Пара Карлова встретила «охотников», и Валентин сбил одного «Ме-109». Другие же группы снова вели бои. Гулаев, Бургонов и Ремез втроем дрались с тридцатью шестью самолетами противника и сбили три из них, не дав остальным отбомбиться по нашим войскам. Бой шел на глазах у командира корпуса, и генерал Утин всем им объявил благодарность. Но не вернулись с боевого задания Галушков, Бургонов, Задирака и Гуров. Все, кроме Галушкова и Гурова, опытные фронтовики.

Закрыл собою

Наступала глубокая осень. Наземные войска за эти несколько дней значительно углубили и расширили плацдарм, и он теперь вытянулся длинным языком на юг, почти до Кривого Рога.

А в полку…

В перерывах между вылетами летчики собирались греться у костра, проводили разборы своих боевых действий, тренировались в прицеливании по летающим самолетам, говорили о том, как лучше строить боевые порядки, обсуждали воздушные бои других эскадрилий. А обсуждать было что.