Я дрался на По-2

В общем, я начал на Украине. Дали несколько провозных полетов с опытным пилотом. Потренировали управлять самолетом, чтобы мог привести и посадить самолет в случае, если убьют летчика, и начал воевать. Дали мне пилота Павла Бушина из Нижнего Тагила, 15-го года рождения. Он малограмотный был — семь классов образования. Ориентировкой совсем не владел, но пилотировал хорошо. Штурманская задача какая, ты знаешь? Пилот, как говорится, извозчик, а штурман — это все! Предварительные расчеты делали на земле. С метеостанции получали метеосводку. Учитывая эти данные, рассчитываем маршрут. В воздухе часто все пересчитываем, поскольку и ветер поменяется, и температура не та, что дали. Шли на высоте, сколько наскребем. Ну, самолет такой, что больше 3000 не наберешь. Обычно шли на 2000. Если цель прикрыта, то километров за 8–10 до цели убираем газ, идем со снижением. Тихо, даже разговаривать можно. Заходили всегда с попутным ветром. Не доходя до цели, сбрасывали САБ-50. С таким расчетом, чтобы ее отнесло к цели. Если ветер сильный и САБ несет хорошо, то в этом же заходе можно было и бомбы бросить, если слабый, то делали еще один заход. Бомбили примерно с 1000 метров. Высоту бомбометания еще на земле знаешь.

Вылетов десять я сделал, и тут нас направили на станцию Стрый. Наземная разведка сообщила, что там скопились эшелоны. Полетело звено. Распределили обязанности. Один осветитель, другой гасит прожектора и уничтожает зенитки, третий — бомбит. Вышли на цель, осветили. Прожектор схватил. У нас была подвешена пара маленьких РСов. Развернулись — и ими по прожектору. Смотрим, луч упал — прислуга убежала. Вообще прикрытие станции было совсем плохое, даже зенитки мало били, редко так, может, всего две их и было. Одна бомба попала в цистерну. Эшелон разорвался на две части. Море огня! Еще одна бомба попадает в эшелон с боеприпасами. Начинают рваться и лететь снаряды. Все это неимоверное зрелище! В общем, мытам натворили делов… И тут же прилетел контролер, сфотографировал результаты. Всех, кто участвовал в этом вылете, наградили, кого Красной Звездой, кого чем. Меня, например, орденом Славы.

Не всегда так удачно получалось. Над Проскуровом мы два самолета потеряли — сильно укреплена была цель.

Один раз полетели на разведку. Дали нам двухбачковую машину (таких всего несколько в полку было). Летать должны были часов пять. Бомбы, кроме осветительных, разведчикам брать не разрешали, просто наблюдали, если нужно, то освещали. Последний пункт маршрута был станция Загожаны. Подходим на высоте 1000 метров, уменьшили обороты мотора, бросили САБ, а там страшное скопление эшелонов. Я даю летчику направление. У меня одна бомбочка была (у нас это называлось «калым»). Сбросил, рассчитал, за сколько секунд должна долететь. Только досчитал до пяти — рядом с нами разорвались зенитные снаряды. Прожекторов нет, а снаряды рвутся рядом. Видимо, у них локатор был. Мы вниз. Наша задача, чтобы снаряды взрывались выше самолета, потому что от зенитного снаряда осколки летят вверх. Они гнали нас до 500 метров. Мы уже ушли, а они стреляли под углом 30–45 градусов. Моторунас встал… Стрельба прекратилась. Я говорю: «Паша, давай заводи». А он не заводится — охладили. До линии фронта еще 100 километров. Я говорю: «Вот лесок, давай над ним встанем в круг. Если что, на ветки сядем, может быть, останемся живы. В лесу, может, никого нет». На всякий случай попрощались… Сейчас тяжело это все рассказывать… Я говорю: «Ты давай, давай, дрочи. — Пилот волнуется. Ну, в общем, начал дрочить, потом вдруг — трык! — Паша, давай!» Опять трык — потом длиннее, и потом мотор взревел. Высота была метров 200–300. Начали над лесом набирать высоту. Набрали тысячу метров. Что с самолетом, мы не знаем — главное, что мотор работает. Прилетели на аэродром, заходим на посадку, и винт у самолета остановился — горючее закончилось. В общем, насчитали потом 61 дырку в самолете. Я получил две царапины, настолько легкие, что и не заметил.

Локатор — это была новинка, против которой было сложно бороться. В 1944 году два полка послали бомбить сильно укрепленный стационарный аэродром, на котором базировались немецкие истребители и бомбардировщики. Как обычно, взлетали с интервалом в минуту. Соседний полк шел чуть раньше. В воздухе далеко видно, и вот, подходя к цели, видим — один самолет загорелся, пошел к земле, через минуту — второй, взорвался и тоже к земле. Третий догадался, отвернул. Мы тоже в рассыпную. У нас тогда штурман старший лейтенант Черненко, воевавший с самого начала войны, у него уже было два ордена Красного Знамени, два Отечественной войны, погиб. Его пилот привез мертвым. Вернулись, все возбуждены. Командир полка посылает во второй вылет два звена. От соседнего полка столько же пошло. Зашли с разных сторон. Но тут уже локатор у них не работал, зато включились прожектора, молчавшие в первом вылете. Лупили они нас сильно, но отбомбились, пожгли их самолеты и прилетели домой…