Я дрался на Т-34

Голова этой колонны, в которой были автомашины, конные упряжки, уже вышла из села и стала наращивать скорость, чтобы уйти. Как выяснилось, это выдвигались тылы вновь подошедшей 88-й пехотной дивизии противника. Видя перед собой практически беззащитного противника, мы, стреляя с ходу, стали рассыпаться из боевого порядка по ширине колонны, чтобы не дать уйти и части из нее. Тут, на нашу беду, население деревни Березанка вышло из домов навстречу нам, молясь и призывая нас быстрее войти в деревню, мешая вести огонь по немцам. Пришлось вести огонь через их головы по убегающим в поле немцам, бросавшим снаряженные повозки и автомашины. Идя вдоль колонны, расстреливаю убегающих немцев из пулеметов. Вдруг увидел группу фрицев на окраине деревни, суетившихся возле каких-то повозок, распрягавших лошадей и отгонявших их в сторону. Даю выстрел осколочным в их гущу и вижу: снаряд раскидал их в сторону, и только тут заметил орудие, которое они пытались развернуть прямо на дороге.

Высунувшись из башни, увидел еще три такие же группы, пытающиеся освободиться от лошадей, которые везли орудия. Мне удалось сделать три или четыре выстрела, и все снаряды легли в расположение этой артиллерийской батареи. Подскочив к первому орудию, я приказал Тюрину объехать его, сам же расстреливал из пулемета ее расчеты. Придя немного в себя от скоротечного боя, я высунулся из башни, осматривая поле боя. Оно было ужасно. Вдоль дороги стояли брошенные немецкие повозки и автомашины, разбитые и целые, груженные продовольствием и боеприпасами, лежали трупы убитых немцев и лошадей… Такое же количество лежащих на снегу трупов мне пришлось увидеть примерно через неделю в районе прорыва немецкой обороны у города Виноград, но это были уже наши пехотинцы…

Пленных было порядка двухсот человек, и мы не знали, что с ними делать, так как на танках десантом шел только взвод разведки. Пришлось из них выделить для охраны и конвоирования несколько человек. Мы сосредоточились в деревне, поживившись трофеями. Тюрин и Клещевой принесли по большой свиной туше, положив их на трансмиссию: «Отдадим хозяевам домов, где будем останавливаться». А затем Тюрин подал мне новые кожаные офицерские сапоги, говоря, что в валенках все время нельзя ходить, а таких сапог, дескать, лейтенанту все равно не выдадут. Да, сапоги оказались мне по размеру, и я до сих пор помню их прочность, непромокаемость.

Вскоре ко мне подошел командир роты старший лейтенант Володя Карабута, поставил задачу двигаться вперед к городу Тараща, который был где-то в десяти километрах западнее деревни Березанка.

Подмороженная грунтовая дорога позволяла идти на высокой скорости. Пройдя несколько километров, мы подошли к селу Лесовичи. Немцев там не оказалось.

До города оставалось всего около трех километров, которые мы легко преодолели. В сумерках на большой скорости, наблюдая в прицел пушки, врываюсь на улицу. Жителей никого не видно. Это плохой признак – значит, где-то засада. Впереди вижу перекресток, но в этот момент из одного дома выбегает женщина и машет рукой. Останавливаю танк, высовываюсь из люка и кричу ей, но за ревом двигателя ее ответа не слышу. Вылезаю из танка и спрашиваю: «В чем дело?» Она кричит, что впереди, метрах в трехстах, на перекрестке, стоят немецкие танки. Благодарю ее и направляюсь к своему танку. В этот момент выскочивший из следующего за мной танка командир роты Владимир Карабута, узнав от меня о противнике, сказал: «Фадин, ты уже Герой Советского Союза, поэтому первым пойду я» – и начал объезжать мой танк. Вскочив в танк, кричу Петру Тюрину: «Иди за ним, как только его подобьют, сразу из-за него выскакивай и – вперед!» Тюрин за ним. Так оно и случилось. Пройдя метров сто, танк Карабуты получает снаряд в лоб и загорается. Я обхожу его и, стреляя в никуда, вырываюсь вперед. Только тут увидел впереди, метрах в ста, тяжелую самоходную установку «Фердинанд», которая, упираясь кормой в небольшое каменное строение, контролировала перекресток. Увидев «Фердинанда» и ударив ему в лоб бронебойным снарядом, даю команду Тюрину таранить его. Тюрин приблизился, ударил «Фердинанда» и начал его давить. Экипаж попытался выскочить, но попал под автоматный огонь заряжающего. Четверо остались лежать убитыми на крыше корпуса, однако одному немцу удалось убежать. Успокаиваю Тюрина и даю команду сдать назад. Вижу, остальные танки и САУ движутся по улице, ведя огонь.