Я дрался на Т-34. Третья книга

Когда мы отъехали, я, чтобы сориентироваться в обстановке, открыл командирский люк и высунулся наружу. А перед этим сделал такую проверку – взял танкошлем и высунул его в люк, но не просто, а то подниму его, то опущу. Опасность все-таки была, мало ли снайпер где-нибудь поблизости работает? Но снайпера не оказалось, и я высунулся на пару минут сориентироваться, что и как. И только я успел опуститься обратно, как немец с фаустпатрона в борт ударил. Наводчика и радиста сразу убило. А мне осколок брони попал в шею, войдя глубоко, примерно на два сантиметра, в тело. У других-то танков на башне сплав был довольно-таки мягким, а у нас сталь была как стекло, кинешь камушек – дает трещину в нескольких местах.

В общем, я выбрался из танка. Никого из моих десяти пехотинцев, которые были наверху, уже не было. Наводчика и радиста убило, заряжающий молдавский еврей Абрам тоже куда-то делся. Только механик-водитель и остался! Я ему говорю:

– Иван, включай заднюю, давай потихоньку назад.

Я еще не понял, что ранен. И тут вдруг почувствовал, что кровь бежит, мне становится плохо. Пошел я к кустарнику и там так и остался. Думаю: «Как же так? Было десять человек пехотинцев. Где они? Должен же заряжающий быть! А никого нет». Достал санитарно-перевязочный пакет. Только успел разломать бумагу, как бежит заряжающий Абрам.

– Командир! – кричит. – Да вы ранены!

– Да, – говорю, – так вот поэтому я и достаю пакет. Сейчас меня перевяжешь.

А у нас, у танкистов, были прикреплены к пуговицам шлемофона специальные ларингофоны. Так он мне этот ларингофон бинтом к шее примотал. Через какое-то время говорит:

– Командир, три немца бегут в нашем направлении.

– У тебя же автомат?

– Автомат не стреляет.

– Врешь!

Я взял автомат, а у него произошло утыкание патрона. Я устранил задержку и дал очередь по немцам. Они сменили направление – если до этого шли прямо на нас, то теперь стали обходить правее, но не стали по нам ни стрелять, ни делать еще что-либо.

За нами должны были двигаться наши части, но, видимо, они встретили упорное сопротивление немцев и к мосту продвинуться не смогли. Стало темнеть. Тогда я говорю заряжающему:

– Ну что, Абрам, видно, наши не скоро подойдут. Я не могу двигаться – крови много потерял. Оставляешь меня здесь, а сам пойдешь и сообщишь нашим, что я здесь нахожусь. Пистолет у меня есть.

– А я не знаю, как идти.

– Как не знаешь?! – говорю ему. – Вот следы танка. По ним иди.

В общем, этот Абрам вышел к своим, нашел командира полка и доложил, что так-то и так-то, раненого Егорова оставил недалеко от моста. Об этом уже потом во всех подробностях мне стало известно. Командир его спросил:

– А где оставил?

– Да километра полтора-два.

Командир дал команду взять носилки, взять еще двух человек, найти меня и принести в часть. Но к утру они вернулись, так меня и не найдя. В итоге посчитали мертвым.

Я полежал несколько часов и решил выбираться самостоятельно. Как начну двигаться – кружится голова, временами уплывает сознание, наваливаются сон и усталость. Соображаю, что если усну, то мне конец! Прижмусь к сырой земле – немного легчает. Обстановка – хуже некуда. Когда до своих осталось метров триста, вижу, что кто-то ползет прямо ко мне. Автомат незнакомца направлен в мою сторону. Я решил его окликнуть. У меня был пистолет, рядом лежали две гранаты. Думаю: «Если немец – у меня на чеке гранаты палец, в случае чего взрываю его и себя!»

Я негромко крикнул:

– Кто ты такой?!

Он промолчал. На второй раз ответил:

– Я русский разведчик!

– А почему один?

– Ребята сзади. Я когда тебя заметил, дернул за веревку, дал им знак, что впереди препятствие.

А я тогда был в черном комбинезоне и в черном шлеме, не разберешь, то ли свой, то ли немец.

Я спросил его:

– Воды нет? Пить хочется.

Он позвал разведчиков, они принесли флягу и дали мне попить. Потом он послал своего бойца к командиру полка. Тот второй раз послал с носилками за мной этого Абрама. Меня нашли, принесли, доставили в медсанбат. Командир полка мне сказал:

– Я послал представление на весь экипаж на звание Героя. Не знаю, что дадут. Задание выполнено, и жить будете.

Но вместо звания Героя Советского Союза мне дали орден Отечественной войны 1-й степени. День 15 сентября 1944 года я считаю своим вторым рождением. Кстати, пока я там лежал, на меня успели и похоронку домой послать.

– А какими боевыми наградами вы были еще награждены?

У меня всего три ордена Отечественной войны. Последний, правда, давали уже всем. Когда некому было давать. А первая моя награда, я ее получил в самом начале войны, когда мы отступали, – медаль «За боевые заслуги». Есть еще у меня медали «За оборону Москвы» и «За оборону Киева». Ну а остальные – юбилейные награды.

– На фронте часто происходили награждения?

Это зависело от того, как и куда тебя пошлют, как на это посмотрит начальство. Если удачно выполнял задание, тебя награждали.

– Как и где вас застало окончание войны?