Я дрался на Т-34

Не успели перекусить, как на другом конце деревни раздался треск автоматных очередей. Быстро заняли свои места в машине. Рация молчит, и я решил сбегать к взводному Ермишину, машина которого находилась за соседней хатой. На месте его не оказалось, и я не солоно хлебавши вернулся к танку. Стрельба затихла. Наконец к нам прибежал радист взводного: «Автоматчики обстреляли немецкий обоз, который шел в деревню. Увидели, и давай палить! Нет пропустить бы и тихо, без выстрелов в плен взять. Всего-то с десяток фрицев да подводы две-три. Теперь разбежались, попрятались в кукурузе, а мы — обнаружены».

В это время прошелестел снаряд и разорвался где-то в середине деревни. За ним второй, третий. Радист убежал, а мы, не ведая, откуда бьют, где противник, чувствовали себя как загнанные волки. Артиллерийский обстрел деревни усиливался, били с разных сторон, кое-где повалил черный дым — горят танки! Нервы были на пределе, когда появился Ермишин. Схватив за рукав, потянул за собой, принудив пробежать с ним рысцой метров двадцать. Мы оказались на краю большой площади. «Видишь на противоположной стороне дерево? Гони к нему, поставь машину так, чтобы наблюдать за северной стороной. И миномет подготовьте, гони!»

Дерево совершенно голое, маскировать машину нечем. Миномет сняли. Командир отделения минометчиков, хороший парень, все курить у нас стрелял, своим ребятам говорит: «Давайте помогайте маскировать танк. Один на дерево — рубить ветки, остальные — внизу». Проходит буквально пара минут, и вдруг снаряд разрывается метрах в двадцати пяти от танка. Я крикнул Бодягину: «В машину!» И сам метнулся в люк. Я еще не успел опуститься на сиденье, как второй снаряд разорвался рядом с танком и на меня посыпалась земля. Я упал на сиденье, ощупал голову — все цело. И вдруг ужасная мысль — «Вилка! Сейчас третий — точно наш!» Ужас ожидания неотвратимой смерти не с чем сравнить! Но за бортом — тишина, только стоны… Люк открыл. Смотрю, двое минометчиков лежат недалеко от искореженного взрывом миномета. У дымящейся воронки — командир минометного расчета. Рядом с деревом лежит боец, сброшенный взрывом с его кроны. Подошли еще двое. Их спасла канава поодаль от дерева и сноровистость, с какой очутились в ней после первого разрыва. Бодягина нет. Тут слышу из дома кто-то зовет: «Лейтенант!» Мы с Тихомировым бросились туда. Бодягин стоит, гимнастерка задрана, живот весь в дырках, держит бинт, пытается себя перевязать и не может. Синеет. Руки трясутся. Коленки подгибаются. Щека, продырявленная осколком, багрово-синяя, с затылка на шею стекает струйка крови. Схватил его бинт, начал перевязывать. Положили мы его на шинель в угол, прямо в доме.

Что делать? Какой-то сумбур в голове. Я к машине, у меня нет заряжающего. В этот момент бежит старший лейтенант, командир автоматчиков, со своим адъютантом, Петром, к моей машине: «Твой взводный уже вышел за деревню и приказал следовать за ним. Отступаем». Залезли в танк. Петька говорит: «А где Бодягин? Друг-то мой где?» Они были знакомы по Пятихаткам, когда вместе ходили «по трофеи». Притащили тогда три бутылки французского коньяка, которые мы распили с экипажем Васи Коновалова. Его радист, Голиков, морщась, изрек, что водочка его домашнего производства лучше. На что я заметил: «На вкус и цвет товарища нет», а механик тут же: «Сказал рыжий кот, облизывая свои яйца!» — и попал в самую точку — Голиков был рыжим! Так и приклеилось к нему — «Рыжий кот».

Я ему ничего не сказал: «Залезай быстрее. Будешь заряжающим, залезай». Надо догонять взводного. Выскакиваем за деревню. Слева и впереди — голые поля, справа тянется лесополоса, а за ней метрах в восьмистах цепь холмов, похожих на рудничные отвалы. Впереди увидел машину взводного и еще два танка. Ермишин шел правее их, параллельно посадке. Кричу механику, чтобы прибавлял скорость. «Догонять, догонять надо!» — это же бубнит почти в ухо старшой, он все еще на машине. Показалось — увидел вспышки на одном из холмов. Стреляют оттуда? В это время над головой снова хрипящий голос старшого: «Тигр» слева, лейтенант, «Тигр»!» Точно — слева движется по лощине, видна только башня с антенной. Поворачиваю башню: «Бронебойный, Петя, бронебойным заряжай!» Но «Тигр» уже скрылся в низинке за деревом. Выстрелил в его сторону и еще два снаряда для острастки. Механик кричит: «Взводный, Ермишин горит!» От охваченной дымом машины отделяются двое… еще один… четвертого не видно. Следом загораются и остальные два танка, шедшие впереди взводного. Ребята, кто уцелел, выскакивают, бегут влево, в сторону вспаханного поля. А ведь «Тигр» где-то там! Не он ли подбил их? «Гриша, возьми вправо, за посадку, она прикроет нас!» Он быстро свернул, а через двадцать-тридцать метров нас подбили. Били-то с холмов.