Я дрался на танке. Продолжение бестселлера «Я дрался на Т-34»

Кстати, в библиотеке произошли события, которые стали для меня, можно сказать, судьбоносными. Там я познакомился с симпатичной девушкой с огромными косами, сестрой Розы, которая училась в Ереване на зубоврачебном факультете института и приехала на время каникул. Дружили мы недолго. Отпуск мой заканчивался, я должен был вернуться в Германию. Мать, узнав о нашей дружбе, настояла на том, чтобы я женился и уехал в Германию уже вместе с ней. Вскоре состоялась наша свадьба. Городское руководство совместно с нашей семьей организовали свадьбу на 100–150 человек почти на два дня. Через две недели после свадьбы мы едем в Германию. Едем через Москву. С нами едет дядя — мамин старший брат, сын которого находился в Подольске. В этом лагере находились бывшие пленные, которых освободила наша армия, и теперь они проходили проверку в подольском лагере. По прибытии в Москву буквально на следующий день поехал с дядей в Подольск. Принял нас начальник лагеря очень приятный полковник — Герой Советского Союза, к сожалению, фамилию не помню. Узнав о цели моего приезда, обещал, что к завтрашнему дню он проверит все данные и даст окончательный ответ. Сын дяди, Пепоян Левой Хачатурович, по всем данным, оказался порядочным бойцом нашей армии, никаких претензий к нему не было в период нахождения в плену, и, можно сказать, с почетом выдали нам все оправдательные документы с хорошей характеристикой и освободили его. Мы довольно прилично отметили это событие, находясь у тети (маминой двоюродной сестры), хотя дядя не отличался щедрым характером, и поездом Москва — Берлин выехали в Германию. Выехали мы без единой копейки. Правда, мы своевременно в Москве запаслись для дороги продуктами, так сказать, высшего качества, особенно красной и черной икрой в банках, от которых немцы просто балдели.

Дорога была очень интересна, и мы с женой почти не отходили от окна. Нас просто поражали четко и культурно обработанные участки земли, они были похожи на картинки, нарисованные умелыми руками земледельцев. Сравнивая наши колхозные, да и личные, «собственные» обработанные земли, нам становилось обидно за нашу бесхозяйственность, хотя мы прекрасно знали, что наши земли были в несколько раз плодороднее, чем польские и немецкие.

Помню, как мы пересекли все границы: советскую, польскую и немецкую; нас почти не проверяли. Через двое или трое суток мы прибыли в город Ютеборг — на севере ГДР. Встречали нас мои сослуживцы — старший лейтенант Клименко с двумя солдатами. В тот же день мы выехали в город Ной-Рупен, где расположился мой родной 49-й гвардейский танковый полк (бывшая 49-я гв. ТБР).

В Ной-Рупене наш полк расположился в прекрасных казармах бывшего немецкого танкового училища. Парки были замечательные, оснащенные всем необходимым для качественной эксплуатации бронетанковой техники.

Каждый бокс — так мы называли место стоянки танков — имел горячую и холодную воду, сжатый воздух, естественный постоянный свет. Занимались мы боевой подготовкой. Часто выезжали на эссенский танковый полигон, танкодромы. Занятия, как правило, носили практический характер. Много стреляли из танков и стрелкового оружия, водили танки и бронетранспортеры днем и ночью. Одним словом, шла четко организованная боевая учеба. Где-то в апреле или мае 1946 года нам объявили, что приехала московская комиссия для отбора кандидатов на учебу в Академию ВТ и МБ им. Сталина. Проводили они предварительный отбор. Изучая личные дела офицеров, меня почти без опроса включили в состав кандидатов. Сыграло роль, конечно, то, что я учился в институте на физико-математическом факультете. Не последнюю роль сыграло и мое звание Героя Советского Союза.

Окончив Академию ВТ и МБ, я поехал на службу в Молдавию, оттуда на Север, потом служил в Германской группе войск. Много мест повидал, был командиром 86-й Краснознаменной орденов Ленина и Суворова мотострелковой дивизии. Я и сейчас служу, как генерал-лейтенант я занимаюсь призывом в ресвоенкомате, недавно отправил юношей на службу. Вот такая у меня судьба.

Захаров Борис Петрович