Я дрался на «Тигре»

7 июля 1942-го наша рота получила задание прикрыть открытый левый фланг острия наступления нашей дивизии. Мы стояли на обратном скате холма так, чтобы хорошо видеть местность перед нами. Неожиданно с неприкрытого и неразведанного направления появились примерно 20 русских танков. Это были Т-34 и тяжелые КВ-1. Все произошло очень быстро. Мы с 500 метров открыли по ним огонь. Я попал по первому Т-34, который сразу загорелся, но и наш танк получил попадание в нижнюю часть башни. Башню заклинило, и она больше не поворачивалась. Пока я ковырялся в механизме башни, КВ-1 на полной скорости подъехал к нам и врезался в наш борт. Потом он отъехал на 10 метров назад и снова в нас врезался. Потом опять. После третьего удара он опять отъехал назад и выстрелил. Вероятно, русский наводчик нервничал, поэтому он попал в моторное отделение. Танк вспыхнул, и мы из него выскочили. Зепп Лакнер побежал к русскому танку и попытался ручной гранатой его подбить, но из этого ничего не вышло. Мы рванули в большое поле подсолнухов, чтобы там спрятаться. Там, примерно через 50 метров, перед нами неожиданно возник высокий русский с винтовкой и закричал нам: «Stoi!» Зепп схватился за винтовку и попытался вырвать ее у него из рук. Они некоторое время боролись, потом Зепп ударил его между ног. Русский закричал, выпустил винтовку из рук и упал на землю. Мы помчались дальше по полю подсолнухов и неожиданно заметили, что там везде были русские. Мы остановились и попытались понять, куда нам бежать. Осторожно проползли мимо русских. Трое суток мы блуждали в поисках нашей части. Снова вместе с Зеппом Лакнером я попал в новый танк, потому что командир роты знал, что мы хотим быть вместе.

– Если танк подбили, что потом делали безлошадные танкисты?

– Безлошадных танкистов брали в другие танки. Они также составляли резерв, были в готовности заменить раненого или убитого члена экипажа другого танка. Если танков не было, то они ничего не делали. В пехоту нас не отправляли.

Через короткое время после этого дивизия отметила 1000-й подбитый нами танк – это был английский Марк II. Нам, 33-му танковому полку, было разрешено наименоваться «Принц Ойген».

– Какое было самое опасное русское оружие?

– Русскую артиллерию калибра 15,2 мы ненавидели, как черта. «Врууумм!» – и облако черного дыма. Они хорошо по нам стреляли. Потом ратш-бум 7,62, его танкисты не очень любили, но кто из нас любит противотанковую артиллерию? В моей жизни был важный цвет – фиолетовый, цвет ракеты, которую запускали немецкие пехотинцы, когда они видели вражеские танки. Долгое время после войны, как только я его видел, так сразу вспоминал войну. Когда я впервые увидел эти новые фары на автомобилях, за которые надо доплачивать 900 евро, я сразу вспомнил войну.

– Как относились к Сталинскому органу?

– Сталинский орган был для нас, танкистов, в основном средством запугивания. Я не помню случая, чтобы им был подбит танк. Но взрывалась ракета громко и страшно. Пехота, конечно, страдала, им больше всего доставалось, бедные «свинские собаки» (швайнехунден), их было очень жалко. Еще в отличие от обычной артиллерии осколки от снаряда Сталинского органа были очень большие. Сотен осколков, как у нормального снаряда, у него не было, но если его большой осколок в кого-то попадал, то он или отрывал конечности, или разрывал тело на части.

– У русских были противотанковые ружья, вы их видели?

– Да, противотанковые ружья, такие длинные. Они могли пробить Pz-III. Еще они стреляли по смотровым щелям. Если они попадали точно в смотровую щель, то пробивали многослойное бронестекло. У нас были раненые. Я помню двух раненых, один наводчик получил ранение в шею из противотанкового ружья. Один раз мой танк получил семь попаданий из противотанкового ружья, но ни одна пуля броню не пробила.

– Какое у вас было личное оружие?

– Был пистолет калибра 7,65, но мы все его поменяли на «Вальтер» П-389 миллиметров. Я его ни разу не использовал. Однажды когда выскочил из подбитого танка, то спрыгнул в окоп и оказался между двумя русскими. Они сидели скрючившись, пережидая артобстрел, с винтовками, в разных углах окопа, я упал прямо между ними. Думаю, они меня не видели. Тут разорвался артиллерийский снаряд, и я выпрыгнул из окопа. Я успел достать пистолет, но применить его не пришлось.

– Какое оружие было в танке?

– Был пистолет-пулемет, один на танк, и ракетница.

– Какие отношения были с Ваффен СС?

– Хорошие, очень хорошие. Они были такие же солдаты, как мы, между нами не было никакой разницы. Возможно, офицеры Ваффен СС иногда были слишком заносчивыми. Но в целом никаких проблем у нас не было. Мы очень часто воевали с Ваффен СС, проблем никогда вообще никаких не было и зависти тоже.