Я дрался на «Тигре»

– Да, как и почти все. Я был в Связном Гитлерюгенде – из нас готовили радистов и телефонистов. Мне было интересно. Один день в неделю мы проходили службу в Гитлерюгенде. Но я бы не сказал, что нас подвергали идеологической обработке. Такой факт. Школьное начальство принуждало нас надеть униформу Гитлерюгенда на выпускной вечер, но весь класс, не договариваясь, пришел в черных гражданских костюмах.

Я сначала был очень рад, что попал в выбранный мной род войск. Но, как потом выяснилось, сокращение Pz меня обмануло, 5 декабря 1939 года я приземлился в пехоте, в 14-й противотанковой роте 21-го учебного пехотного полка в Браунсберге! 21-й учебный пехотный полк был учебным полком 21-й пехотной дивизии, которая стояла в готовности в Эйфеле. Я чувствовал себя не очень хорошо: первый раз был далеко от родного дома, мало того, попал в пехоту.

Было очень холодно, когда большая группа молодых людей, с 00.00 часов этого дня ставшая солдатами, высадилась из поезда в Браунсберге. Два одетых в серое господина громко командовали – те, кого призвали в пехоту, должны были идти налево, а те, кого призвали в артиллерию, должны были идти направо. Я еще надеялся, что попал в танковые войска и с пехотой и артиллерией я не имею ничего общего, поэтому я с моим чемоданом в одиночестве остался стоять посреди перрона, ожидая приглашения в танковые войска. Один из одетых в серое господ подошел ко мне и очень грубо спросил, чего я жду. Я сунул ему под нос мою повестку. Его лицо налилось кровью, и он заорал: «Вы в пехоте!» Там я и оставался следующие шесть месяцев.

Обычно все солдаты проходили обучение на пехотинца четверть года. Я девять раз просил о переводе! Только после похода во Францию, когда количество танковых дивизий было удвоено, наши заявления о переобучении на танкиста должны были принять во внимание, и в июне 1940 года я был переведен в Берлин, в 5-й танковый полк, и стал танкистом.

Танковым войскам я оставался верным 5 лет войны, 22 года в Бундесвере и 12 лет в разработке танков после моей отставки. И до сегодняшнего дня я с ними связан.

Мое продвижение по службе проходило чрезвычайно медленно. 1 июня 1940 года я стал старшим стрелком, 1 декабря 1940 года – ефрейтором. После окончания обучения на заряжающего и наводчика (из танковой пушки я при этом ни разу не выстрелил) нас перевели в 12-ю танковую дивизию в новообразованный 29-й танковый полк в Заган, там находился штаб полка и 1-й батальон, 2-й батальон находился в Любене, 3-й – в Шпроттау. Мы попали в 9-ю, среднюю роту на танках Pz-IV с 7,5-сантиметровой пушкой 3-го батальона. В роте было 17 танков. Две легкие роты нашего батальона получили чешский Pz-38(t), очень быстрый танк со смешной 3,7-сантиметровой пушкой.

– Какие танки были в училище?

– Pz-I, Pz-II и Pz-38(t). Обучение проводили унтер-офицеры, офицер, конечно, наблюдал.

– Как часто вы стреляли, до того как попали на фронт?

– Не часто, боеприпасов было мало. В учебной части для обучения стрельбе были тренажеры. В пушку был вмонтирован винтовочный ствол, с помощью которого имитировался выстрел. Только пару раз мы выстрелили настоящими снарядами. Мы очень, очень мало стреляли.

– Сколько всего продолжалось обучение на танкиста?

– Полгода. Сначала индивидуальное обучение, потом сколачивание экипажа. Не очень интенсивно. Дивизия была переформирована в танковую из пехотной. К пехотным полкам просто добавили танковый полк.

– Как учили стрелять, с ходу или с короткой остановки?

– Только с остановки. На ходу мы стреляли только из пулемета, в лучшем случае.

– Вы можете вспомнить команды, которые давал командир?

– Была команда «огонь», состоявшая из трех элементов «эРМиЦа». эР – это наводчик, Richtschütze, М – это боеприпас, Munition, Ц – это цель, Ziel. Говорилось: «Наводчик, направление (допустим, 12 часов), боеприпас – бронебойный, цель – вражеский танк». «Ausführen! – Выполнять!» Выстрел. Так учили нас в школе. На войне мы так не делали. Когда я стал командиром танка, я держал руку у него на правом или левом плече, и, когда я сильно сжимал плечо, он поворачивал пушку быстро, а когда я сжимал слабее, он поворачивал медленно. Потом я говорил дистанцию, он ловил цель и стрелял.

– Как для вас началась война?