Я дрался на «Тигре»

– Позитивно. На фронте нам за хлеб стирали белье. Каких-то столкновений у нас с местным населением не было. По крайней мере, на севере такого не было. Я думаю, что немецкий солдат по воспитанию скорее миролюбив. Я вырос недалеко от русской границы, я и моя семья имели контакты с русскими. Предубеждения у меня не было. До того как объявили так называемую тотальную войну, мы, танковые войска, рассматривали себя как элитные части, где озверению не было места.

– Как элитные части, вы получали какое-то дополнительное снабжение?

– Танкисты имели спецпаек, консервы, которые мы имели право открыть, если два дня не получали питание из полевой кухни. Но мы так долго не ждали, открывали их до того. Кроме этого, было обычное снабжение, полевая кухня на грузовике, но готовили в основном только суп.

– У русских танкистов был танковый шлем, а как вы спасали голову от ударов?

– Да, сначала была танковая защитная шапка. Танкисты все были маленькие, а берет с резиновым защитным колпаком – большой. Мы в ней выглядели как мухоморы и поэтому неохотно ее носили. Она была не нужна, я головой никогда не бился. Я всегда говорил, что беру ее с собой, чтобы мне ее положили на могилу. Многие носили стальные каски.

– Хиви были?

– Да, они были помощниками водителей, а иногда даже сами были водителями грузовиков. Когда война заканчивалась, они исчезли. Я думаю, что у нас в роте их было около 16 человек. Это были верные слуги, потому что мы их избавили от страданий в лагерях.

– У вас были вши?

– Да, когда наступила зима, появились вши. Мы ехали поездом, эшелон с «Тиграми», до Смоленска. Там был разгрузочный вокзал. Там был лазарет, и были немецкие медсестры, они нам помахали. Мы забили свинью, половина туши еще лежала в танке. Мы решили, что сегодня вечером идем к медсестрам, возьмем с собой еду, они ее приготовят. У меня были вши, я из парашюта вырезал кусок ткани, шарф, обернул его вокруг шеи, чтобы вши не вылезли наружу. Мы пришли в лазарет к медсестрам, и тут вши сделались очень бодрыми, они почувствовали запах лазарета, решили, что их сейчас выведут, и начали суетиться. Я очень боялся, что они вылезут наружу. Мы только и занимались, что щелкали вшей. Однажды мы поехали в Германию, в отпуск или на переформировку, на последней станции перед границей нам дали «пакет от фюрера», и мы прошли очистку от вшей, иначе в Германию нас не пустили бы. Нужно было иметь документ, что ты прошел очистку от вшей.

– Чего вы больше боялись, погибнуть или попасть в плен?

– Попасть в плен. Я вполне уверен, что я бы застрелился, я был к этому готов. Плен – это было что-то ужасное, чего мы не могли себе представить.

– Какое у вас было личное оружие?

– 9-миллиметровый пистолет «Вальтер 38». Офицеры имели еще 7,62. У нас в танковой куртке был карман или кобура на ремне вокруг шеи, чтобы мы их не теряли. Пистолет был предусмотрен для ближнего боя, но я его никогда не использовал, за исключением того, что мы, напившись, стреляли по бутылкам.

– Началась война, вы вошли в Россию, что вас больше всего поразило?

– В 1941 году? Огромные пространства. Мы в школе, конечно, учили, я сам из Восточной Пруссии, там, на Балтике, открытые пространства, всего 47 человек на квадратный километр, по-моему. Но огромные пространства, мы ехали, ехали, ехали, и этому не было конца. Малонаселенные, огромные пространства. И еще было недостаточно засеянной земли. По-другому было только на Южной Украине. В Западной России, в Литве сельское хозяйство можно было бы устроить лучше.

– Русские солдаты часто говорили: вот закончится война, и я буду… Вы об этом говорили?

– Вообще нет. Среди товарищей мы об этом не говорили. У нас были разные социальные слои, были неквалифицированные рабочие, цели у всех были разные. Как и все немцы, все хотели получить профессию и зарабатывать деньги, это понятно. Еще думали о том, что если война будет проиграна, то что тогда? Но такие мысли появились начиная с 1943 года.

В мае нашу роту перевели в 4-й танковый полк и отправили эшелоном в Германию. Мы сидели в поезде и ехали на запад. Куда мы едем, нам не сообщили по соображениям секретности.

Мне уже было двадцать лет, меня произвели в унтер-офицеры. У меня были значок за ранения, значок за танковый бой и Железный крест второго класса. Жизнь впереди была полна приключений.

Мы прибыли в Нойхаммер только с нашими личными вещами и личным оружием – пистолетами и карабинами. Танки и остальные машины мы оставили в Нарве и теперь ждали прибытия новых танков, грузовиков и остальных машин, необходимых для ведения войны.